Абрам Вольф - В чужой стране

В низком глухом подвале грянул выстрел.

— Пойдем, Жеф! — сказал Трефилов, поднимаясь по лестнице.

Операции следовали одна за другой. Между взводами, действовавшими отдельно, началось своеобразное состязание — кто больше уничтожит врагов и кто проявит в операциях больше выдумки, дерзости, отваги.

Марченко добился разрешения командира отряда провести «глубокий рейд», как он громко назвал задуманную операцию. Взвод ушел лесами за двадцать с лишним километров, в двух местах взорвал полотно железной дороги, ночью напал на пост противовоздушной обороны и снял его без единого выстрела, а в заключение уничтожил на шоссе легковую машину с тремя немецкими офицерами. Как выяснилось позже, в этой машине находился полковник — представитель штаба армии, ехавший инспектировать части II район Мазанка.

Взвод Марченко едва успел перейти канал, как весь район наводнили гитлеровцы. Несколько батальонов пехоты и отряды фельджандармерии начали прочесывать леса.

Партизаны взвода Новоженова, вовремя предупрежденные бельгийцами, ушли лесом к голландской границе, к деревне Опповен. Вместе с ним были командир и комиссар отряда.

К Опповену взвод вышел поздно вечером. Трефилов отправился в Село на разведку. Уставшие и голодные, партизаны расположились под деревьями.

Сильно похолодало. Дул северный ледяной ветер, угрюмо шумел лес, зябко дрожали длинные ветви сосен. Просеки побелели от снега.

Шукшин, прижимаясь к гладкому стволу дерева, с тревогой думал: «Успел ли взвод Марченко вернуться? Предупредили бельгийцы Базунова или нет? Лучше бы он увел людей в деревни… Нет, наверное, остались в лесу… Фашисты теперь начнут облавы! Чем дальше, тем будет труднее… Хоть бы один пулемет, хоть бы сотню гранат… И холод проклятый. Люди раздеты, одно пальто на двоих, плохо с обувью. И с питанием не лучше… Неделями без горячей пиши. Трудно ребятам, трудно…»

Трефилов вернулся в полночь. С ним была Гертруда.

— В селе немцев нет, дорога к каналу свободна. Но долго оставаться здесь нельзя. Утром могут оцепить и этот лес.

— Что же ты предлагаешь, Виталий?

— Надо уходить в Мазайк. В городе сейчас безопасней.

— А Резенков? Он же идти не в состоянии, рана открылась…

— Резенкова оставим в Опповене. И еще троих можно. Гертруда спрячет.

Шукшин согласился. Небольшую группу партизан Гертруда повела к деревне. Остальные пошли опушкой леса к каналу.

И вот Шукшин снова у небольшого каменного дома на окраине Мазайка. Как и в перзый раз, он пришел сюда с Петром Новоженовым. Трефилов и Чалов идут где-то следом. Остальные укроются в других домах.

Условный стук в окно, и дверь открылась. На пороге Елена.

— О, Констан! Вы вернулись… Идите же скорее в дом, такой холод!

— Вот и опять у тебя гости, Мать! — проговорил Шукшин, входя в знакомую комнату, пахнущую теплом и печеным хлебом.

— Разве вы гости, Констан? Вы родные люди… А Питер как изменился! Ты стал настоящим мужчиной, Питер…

Елена подала им есть, а сама села в сторонке, сложив на груди натруженные руки и глядя на «сыновей» мягким материнским взглядом.

В дом Елены пришел Трис. С ним был незнакомый русским бельгиец, по виду художник или артист. Он был одет изысканно и вместе с тем с какой-то небрежностью. Свободное коричневое пальто застегнуто на одну пуговицу, светлая шляпа сдвинута набок, яркий галстук небрежно повязан большим узлом.

«Как он похож на Жульяна Макенбека!»— подумал Шукшин, взглянув на бельгийца. Нет, у этого бельгийца совсем другое лицо, лицо интеллигента. И ростом он меньше Жульяна. Но этот смелый, твердый взгляд… Так смотрел Жульян.

Трис, пропуская незнакомца вперед, сказал: — Это Силиве. Наш партизанский комендант! Прислан вместо Жульяна.

Силиве поздоровался с русскими, сняв с плеча кожаную сумку, бросил на стол. Раздался характерный металлический звон.

— Патроны? — спросил Трефилов.

— Патроны, — ответил Силиве, снимая пальто и вешая его на спинку стула. — Весь запас боеприпасов с собой вожу. Влезешь в драку, так домой ехать некогда. — Силиве прошелся по комнате, зябко потирая руки. Бельгиец был отлично сложен и крепок.

— Командование партизан велело передать вам, товарищ Констан, что оно знает о вашем отряде и высоко ценит действия русских. Здесь, в провинции Лимбург, о вас рассказывают настоящие легенды…

— Вот именно — легенды! — недовольно проговорил Трефилов, протягивая Силиве сигареты. — Мы не провели ни одной настоящей операции. Оружия нет. Какое это оружие! — Трефилов хлопнул себя по боку, где был спрятан пистолет. — Не бьем немцев, а щиплем. Ущипнем и в кусты…