Абрам Вольф - В чужой стране

— В Опповене зайдите к Гертруде. Она пойдет с вами.

Они могли уйти далеко за Опповен…

— Ясно, — сказал Белинский. — Можно отправляться?

— Идите!

Резенков и Белинский, проверив пистолеты, вышли. Но через полчаса они вернулись. С ними был Жеф. Шукшин взглянул на бельгийца, и сердце его дрогнуло.

Жеф, держась за стену, сполз в землянку, двумя руками поднял ведро с водой, припал к нему. Пил громкими глотками, вода текла на грудь.

Шукшин и Трефилов молча ждали. Жеф поставил ведро, снял шляпу. Лицо его, всегда такое живое, энергичное, казалось сейчас каменным. Глядя куда-то в темный угол землянки, он проговорил глухо:

— Браток и Александр… Они погибли, Констан.

Шукшин сел на нары, медленно провел рукой по лицу.

— А Марченко?

— Марченко ранен. Они увезли его…

— Где это случилось? — спросил дрогнувшим голосом Трефилов.

— В Опутре.

— В Опутре? Но зачем они зашли туда?

— Не знаю.

Через несколько дней Шукшин приехал в Опутру, чтобы узнать обстоятельства гибели группы Марченко. Однако бельгийцы много сообщить ему не могли. Они только знали, что около четырех часов ночи дом, в котором помещается кафе, был окружен большим отрядом карателей. Поднялась сильная стрельба. Жители думали, что в селе много партизан, но утром стало известно, что русских было только трое. Двоих нашли убитыми во дворе, а третьего гитлеровцы увезли.

— Я видел, как они его тащили к машине, — рассказал старик-шахтер, живший по соседству с кафе. — Я как раз из дома вышел, хотел до работы огород полить… Этот парень был весь в крови, без сознания…

Старик повел Шукшина к лесу, где бельгийцы похоронили Братка и Зуева.

Глинистая земля на могиле уже успела высохнуть, стала сизой, а высокий шестигранный столбик, увенчанный тяжелым крестом, еще пахнул сосной. И крупные красные розы, рассыпанные по краям могилы и у столбика, были тоже свежи. Должно быть, их сорвали только сегодня.

Шукшин снял шляпу, сел на траву рядом с могилой, пригладил ладонью высохшие комочки земли.

— Камерад, — тихо сказал старик, — мы потом хороший памятник поставим. Из мрамора. И ограду сделаем. Мы уж так решили. Всей деревней памятник поставим…

— Спасибо, отец. А что здесь написано? — Шукшин наклонился над квадратной доской, прислоненной к столбику, всмотрелся в коричневые, чем-то выжженные буквы.

— Мы долго думали, что здесь написать. Никто не знал, как зовут твоих товарищей… Но мы знали, что это русские партизаны. Они отдали жизнь за то, чтобы мы были свободными… — Старик помолчал, поправил доску и прочел со вздохом: — «Люди, поклонитесь их праху»… Здесь написаны эти слова, камерад…

Друг Михаила Модлинского Сергей Белинский сохранил охотничий нож Братка и его тетрадь, которую тот завел, когда изучал фламандский язык. На одной из страниц тетради рукой Братка написано: «Вычитал в книжке завещание древнего мудреца: «Узнай, о человек! И слушайся меня, ибо я стар, как кора земли. Для меня и для всех, кто прожил на земле столько лет, сколько я, любовь выше бессмертия…» Но мне не нужно бессмертия. Мне нужна Родина! И любовь… Если верить этой книге, я должен забыть Родину, ибо я люблю на чужбине. Но разве можно забыть Родину? Нет, легче умереть! Я люблю Родину с тех пор, как стал мыслить, она во мне, в сердце, я живу надеждой увидеть ее. И я люблю девушку-чужеземку. Люблю! Можно ли соединить эти две любви в одну? Можно ли?»

Англо-американские войска, высадившиеся 6 июня на побережье Северной Франции, не проявляли большой активности, развертывали боевые действия против немецко-фашистских войск медленно. В то время как Красная Армия, наступавшая на огромном фронте, менее чем за 40 дней продвинулась на запад на 550–600 километров, англо-американские войска вели затяжные бои и продвигались вперед не более чем полкилометра-километр в сутки. Катастрофическое поражение на советско-германском фронте (Красная Армия выходила к границам Восточной Пруссии к Висле) заставило германское командование отдать приказ об отводе своих войск из Франции и Бельгии на более выгодные для обороны рубежи — по западно-германской границе. Немцы начали поспешный отход.

Несмотря на то, что англо-американские войска имели огромное превосходство в силах на земле и в воздухе, располагали большим количеством танков и автотранспорта, им не удалось отрезать противнику пути отступления. Гитлеровские войска оторвались от преследующих их армий и быстро откатывались к границам Бельгии и Голландии.