Семен Шмерлинг - Десант. Повесть о школьном друге

…Несколько часов подряд первый батальон дрался за деревню Родзевичи, уцепившись за ее окраину, дальше не мог продвинуться ни на шаг. Некрасов, как и вся его рота, был утомлен до предела. Но, как говорят про нашу пехоту: она пройдет сколько можно, а потом еще сколько нужно. Вот и гвардии старший лейтенант — в июне он был повышен в звании — продолжал работать. Он приказал занять огневую позицию на опушке смешанного леса и, пыхтя короткой трубочкой, пронаблюдал, как изнеможенные командиры расчетов Воронков, Шабанов, Иванов Иван и Иванов Василий, молодой командир рядовой Федор Тасьмук, руководя подчиненными, принялись отрывать окопы для минометов.

— Я пошел, — кивнул он командиру первого взвода лейтенанту Дружинину. — Ты — старший на огневой.

— Как всегда, — ответил немного медлительный Дружинин.

Минут через десять Леопольд встретился с командиром батальона и получил задачу:

— У них самые активные четыре точки, — сказал комбат. — Особенно два станкача. Убери!

— Есть… Я вперед…

Вскоре вместе с Терехой он добрался до роты гвардии старшего лейтенанта Борисова — редких окопов, которые едва успели отрыть стрелки. Он любил выходить в эту роту, с ней все удавалось, к тому же там находился и гвардии старший сержант Баженов. Тот уступил ему свой окоп, и Леопольд приступил к работе. За десяток минут отыскал четыре наиболее опасные огневые точки, понял, какие «станкачи» мешают стрелкам. Они действовали хитро: били из подворотен, сараюшек, меняя огневые позиции. Рассчитав исходные данные для стрельбы, Некрасов послал первую мину метров за пятьдесят дальше немецких позиций, в глубину их обороны, а затем перенес огонь поближе. Целый час охотился за пулеметчиками, сжимал огневой мешок, пока точные «мячики», по его словам, не угадали прямо в расчеты «станкачей» — и те замолчали навсегда.

Леопольд догадывался, что немцы не пустили в дело главные силы, ждал контратаки. И тогда комбат выкрикнул в трубку: «Гляди на опушку — машины, бронетранспортеры». Он уже видел их. Теперь не приходилось экономить боеприпасы. Глухие хлопки выстрелов сливались, повторяясь через две-три секунды. Минутами небо над его головой становилось черным от летящих друг за другом мин. То был истинный шквал огня. Кончились запасы своих мин, ездовые Лисовенков и Жигер доставили трофейные, и те, окрашивая небо в красный цвет, полетели в немцев.

Контратака была подсечена, но все-таки состоялась. По инерции цепи гитлеровцев и один бронетранспортер достигли Родзевичей, но не успели соединиться с теми, кто засел в деревне, как с фланга кинулась рота Борисова.

— Пошли, — вынув из кобуры ТТ, приказал Некрасов Терехе и крикнул в трубку: — Меняю НП!

Иначе он не мог, должен был видеть, что происходит за деревней. Там старший лейтенант застал такую картину. На истоптанной траве вразброс лежали убитые и раненые немцы вперемешку с нашими. У крайней избы приткнулся боком зеленый, в пятнах камуфляжа бронетранспортер. Экипажа не было — бежал или погиб. Они достигли бронетранспортера одновременно — Некрасов и Баженов — и переглянулись. Позже оба признали, что мысль эта пришла им в голову разом. Машина была целехонька. Броня источала жар, струйка пара поднималась над радиатором.

— Берем? — спросил Некрасов. — Поведешь?

— Попробую, — кивнул Баженов.

Леопольд запрыгнул в машину и прильнул к пулемету. Взявшись за рукоятки, внимательно осмотрел его, круто приподняв вороненый ребристый ствол, нажал на спуск — короткая очередь ударила в небо.

— Порядок. А у тебя?

Сидя за рулем, Баженов прилаживался к рычагам.

— Нормально.

— Ну?

Баженов повел машину по луговой траве, направляясь к подлеску, где виднелись разрозненные кучки немцев.

— Гони. Мы же для них свои, тоже фрицы…

Леопольд владел немецкими пулеметами — и ручными и станковыми. Этим он был обязан Баженову, у которого, не стесняясь своего старшинства, учился владеть стрелковым оружием врага. Не сомневаясь, что справится с «машинкой», Некрасов думал о том, как бы обвести противника, чтобы тот не сразу догадался, кто теперь хозяин бронетранспортера. Как будто это удавалось. Они вскоре догнали группу немецких солдат, бегущую в стороне от дороги. Те оборачивались и не выказывали беспокойства, трусили дальше.

— Гитлер капут, — яростно крикнул гвардии старший лейтенант и резанул длинной очередью по отступающим. — Рус Иван идет!

Машина рвалась вперед, и Леопольд посылал очередь за очередью в толпящихся на дороге, лежащих среди осинового подроста, укрывающихся в овражке гитлеровцев. Так они промчались с километр. Леопольд сменил ленту, и они снова понеслись, сметая все на пути. Этот бешеный бросок немецкой бронемашины с двумя русскими воинами на борту чем-то напоминал атаку чапаевской конницы или, быть может, неумолимый скок буденновских пулеметных тачанок, такой же внезапный и дерзкий, только превосходящий их в скорости.