Семен Шмерлинг - Десант. Повесть о школьном друге

Два по-своему ярких педагога учили Некрасова истории. В младших классах преподавала Л. А. Бенецианова, статная, с чеканным профилем. Историю она представляла в живописных картинах и образах. Точно воочию ребята видели схватку ратников Александра Невского с псами-рыцарями на льду Чудского озера. Мчались и сшибались кони. Развевались знамена, гремели булатные мечи. Трещал под воинами лед. Сам дух героической борьбы проникал в наши трепещущие сердца.

Юрий Карпов — по-школьному Юрочка — удивительно талантливый выпускник МГУ, покорял учеников глубиной размышлений и обобщений. У него была железная логика, неимоверная эрудиция, и вслед за ним ребятам тоже хотелось самостоятельно понять, почему не удержался на престоле Бонапарт, отчего погибла такая родная им Парижская коммуна, как в Германии возникла и развивалась ненавистная коричневая чума.

Так же пытливо изучал биографию своей дивизии и Леопольд Некрасов.

Перед ним прошли десятки геройских подвигов однополчан. К примеру, в батальонной колонне 248-го гвардейского полка шагал красноармеец Михаил Афанасьев. Чем отличишь его от других? Разве что винтовкой со снайперским прицелом. А ведь он, в прошлом сибирский охотник, сверхметкий стрелок, сидя в таинственных засадах зимой и летом, выследил и уничтожил свыше двух сотен фашистов. И под промокшей шинелью на груди у него орден Красного Знамени.

Да и весь первый батальон полка, в который входит минометная рота, по существу, славное подразделение.

В марте этого года под Будой Монастырской истощенный и малочисленный батальон — в строю осталось не более роты — отбил подряд три контратаки свежего, только введенного в бой немецкого полка.

Молодая его дивизия за короткий срок создала свою героическую биографию и, как сотни других соединений, безусловно, участвовала в исторических событиях. И ему, молодому офицеру, досталась слава дивизии и полка: несколько дней назад Некрасову вручили гвардейский знак.

…Наконец-то закончился изнурительный марш — 20 ноября гвардейцы расположились на отдых. То было в деревне, северо-восточнее Невеля, в двадцати километрах от ближайшей железнодорожной станции.

Усталые, они едва просушили обмундирование и, наскоро перекусив, легли спать. Задолго до рассвета Некрасова разбудил Шабанов:

— Гвардии лейтенант, кончай ночевать.

— Что случилось?

— Батальон вызывают…

— Зачем?

— Совсем не знаем…

Командир батальона объяснил, что придется поработать и для себя, и для полка: потаскать снаряды и мины. Доставлять их надо с полевых артскладов, из деревень Скуратово и Фролово, — за пятнадцать и двадцать километров. Туда и обратно пешим: ни машины, ни лошади не проходят.

В группу Некрасова попали минометчики и с десяток стрелков. К полудню добрели до Скуратова. Склад располагался под открытым небом, снарядные ящики лежали штабелями, прикрытые мокрыми брезентами. Подошли под погрузку.

— Давай наших, 82-х, — запросили минометчики.

— Что дадим, то и возьмете.

— Своя рубашка ближе к телу.

— Нечего торговаться, — улыбнулся гвардии лейтенант. — Не для себя стараемся.

— А для кого же?

— Для немцев. Им все и достанется.

Шутка понравилась. А молодой взводный оценил старых солдат. Он приглядывался, как Воронков и Колесов ловко соорудили несколько пар носилок. Нарубили слег, поперек положили жердей, скрепили проволокой, покрыли плащ-палатками — вот и принимай трехдюймовые «чушки». Выдали и мины для их «самоваров», и солдаты прихватывали их попарно — за горлышко, трофейным кабелем, перекидывали через плечи, — гроздь за гроздью, еще и руки свободны. «Здорово, — приметил Некрасов, — пригодится».

Колонна вытянулась, захлюпала по грязи. Леопольд хотел было встать под носилки, но ему не дали. «Ладно, в дороге поглядим, авось и я пригожусь».

Это первые шаги легки, а пройдешь с полверсты — немеют руки и плечи, а ноги, того гляди, подломятся. Как ни бодрился Давиденко, ни встряхивал мокрым чубчиком, все же заметно ослабел.

— Ну-ка, — приказал ему Некрасов и, перехватив носилки, стал в пару с Шабановым. — Пошли.

Знал, что за ним следят солдаты: не хлипок ли лейтенант? Ничего, он сдюжит. Только бы раненая нога не забарахлила. Шагал размеренно, дышал глубоко, как на лыжной дистанции.

— Ай, лейтенант, — заметил Шабанов, — крепкий ты…

— Обыкновенный.

— А я тебя в бане смотрел: шибко плеч крутой, откуда такой?

— Накачал. Есть такой спорт — академическая гребля. Не слышал?