Свен Хассель - Фронтовое братство

— Кончай выпендриваться, задница с ушами! — крикнул Брандт и швырнул на землю миномет, собираясь броситься на Порту. Но стоявший позади Порты Малыш вскинул свободную руку и обрушил ее, как молот, на голову Брандта, от чего тот, не издав ни звука, повалился.

Порта плюнул на упавшего, пнул его в спину и взглянул на Малыша.

— Недурно. Поддерживай дисциплину, мой мальчик. Получишь конфетку, когда я схожу в магазин.

Остальные почти не замечали этой повседневной интермедии. Мы обнаружили еще один пожар, теперь уже на юге.

— Интересно, что случилось. Они принимают такие суровые меры! — сказал Хайде.

— Случилось именно то, о чем я говорил, — сказал Старик. — Какие-то отчаянные головы прикончили нескольких гиммлеровских бандитов, и теперь половине округи придется за это расплачиваться.

Появилась собака, мчавшаяся со всех ног вниз по склону горы. Порта поймал ее. Собака была наполовину волком; таких зверюг держали на большинстве здешних ферм. Мех ее в нескольких местах был полностью выжжен. Собака обезумела от страха и боли. Видимо, ей пришлось перенести что-то чудовищное.

Пока Порта старался успокоить животное, обращаясь к нему негромким, ласковым голосом, Старик смотрел на него, задумчиво посасывая трубку. Потом вынул ее изо рта и указал чубуком на собаку, которая теперь лежала, скуля и повизгивая.

— Собака с какой-то горной фермы. Не из этих трех горящих деревень.

Сказал это Старик так уверенно, что никому в голову не пришло спросить, откуда он знает.

Легионер почесал собаку за ухом.

— То есть, значит, они уничтожают и фермы. Какого… Должно быть, произошло что-то значительное.

Он открыл замок своего легкого пулемета, посмотрел в канал ствола и принялся с почти жуткой тщательностью за осмотр оружия.

Остальные, сидевшие на траве, наблюдали с нарастающим интересом за действиями невысокого солдата из пустыни. Что происходило в мозгу этого покрытого шрамами убийцы?

Старик поднялся и хотел продолжать марш, но Легионер попросил его чуть подождать. Бережно отложил в сторону легкий пулемет, поклонился на восток, сел, поджав ноги, посреди нашей группы и попросил у Порты сигарету. Затянулся и сплюнул, так как курево было скверным. Тогда у Порты была только махорка.

— Ребята, Старик произнес нам длинную проповедь, — заговорил он наконец. — Мы слушали ее, мы были благоразумными, для того существовали веские причины. Но теперь все вокруг нас горит. Причина наверняка в том, что какие-то наши друзья по ту сторону не были столь благоразумны. Поэтому я не вижу никаких причин оставаться благоразумными и дальше.

— Заткнись ты! — яростно выкрикнул Старик. — Собирайте все оружие. Нам надо идти!

— Минутку! Давайте послушаем, что хочет сказать Гроза Пустыни, — предложил Порта. И пнул большую еловую шишку.

Легионер злобно усмехнулся. Глаза его сверкали ненавистью.

— Клянусь Аллахом, давайте положим этих сучьих детей!

— Нет! — выкрикнул Старик. — Не будем превращаться в обыкновенных убийц.

— Бешеных собак пристреливают, — закричал Легионер, — а гиммлеровские дворняжки взбесились. Кто идет? Поднимите руки.

Порта, Малыш, Хайде и Брандт тут же подняли. Остальные неохотно последовали их примеру. Последним поднял руку Штеге. При этом он виновато посмотрел на Старика.

Руки не поднял только Старик.

— Клянусь Аллахом, какое это будет удовольствие, — прошипел, поднимаясь, Легионер. Положил руку на плечо нашего командира. — Мы понимаем тебя, Старик, но и ты должен понять нас. Эсэсовцы не должны больше проводить карательных операций. Они уже жгут села. Возглавишь нас, как всегда на фронте?

Старик покачал головой.

— Я пойду с вами, поскольку должен, но руководить убийством отказываюсь!

Легионер пожал плечами.

— Ладно, ребята, за мной!

Мы шли по лесу, преодолевали всевозможные препятствия. Многие из них заставили бы отступить даже альпийских стрелков, но нас подгоняло чувство мести.

Мы шли час за часом. Остро отточенными саперными лопатками и киркомотыгами прорубали тропу через рощу боярышника. Держась за связанные вместе веревки и ремни, перелезали через опасные скальные уступы. Кипели от злости, бранились, дрались и ссорились друг с другом. По лицам струился пот. Ладони были ободраны до крови, но Легионер гнал нас вперед фанатичнее, чем когда бы то ни было. Мы грозили ему оружием, но он язвительно усмехался и оглашал марокканским боевым кличем синие вершины.

Потом мы остановились у первой фермы. Дымящиеся развалины, три обгорелых тела. Две женщины и ребенок. Мы ничего не говорили. Просто смотрели. Старик щурился. Лицо его стало белым как мел.