Свен Хассель - Фронтовое братство

Этому ослу никто не потрудился ответить. Если мы доберемся до нашего полка, с ним и двумя его подчиненными разговор будет коротким: дезертирство, подделка документов и трусость в бою.

Исчезновение пленников обнаружил Старик. Это произошло на рассвете. Мы были потрясены, узнав, что случилось.

На посту стоял Толстяк. Его нашли лежавшим без сознания у дерева, к которому были привязаны пленники.

Лейтенант Ольсен взорвался. Учинил нам допрос, но Толстяк мог только сказать, что внезапно упал. Начал всхлипывать, когда Ольсен пригрозил ему трибуналом за сон на посту. Обливаясь слезами, он клялся, что не спал. Все его свиное тело тряслось от приступа ярости Ольсена.

— Должно быть, удрали, — усмехнулся Малыш, взглянув на Порту с Легионером; оба они грызли турнепс, между ними сидела Мария.

Старик поднял взгляд и внимательно оглядел всех четверых. Не говоря ни слова, кивнул, взял на ремень автомат и пошел в лес.

— Ты наш друг, так ведь? — крикнул вслед ему Порта.

Старик молча обернулся. Потом пошел дальше.

Когда мы заканчивали загрузку бронетранспортера, Старик вернулся.

— Видел что-нибудь? — с любопытством спросил Ольсен.

— Да, — ответил Старик отрывисто, уставясь на Порту и Малыша, игравших у бронетранспортера в кости. Каждый удачный бросок сопровождался громким смехом.

— В чем дело? — спросил Ольсен, посмотрев туда же.

— Точно не знаю, — ответил Старик.

К ним неторопливо подошел Легионер. Он чистил ногти длинным мавританским ножом.

— Что случилось? — спросил он. С его узких губ свисала сигарета.

— Ты вставал ночью? — спросил Старик.

— Само собой, — ответил Легионер. — Я каждую ночь встаю прогуляться.

— Ничего не заметил?

— Нет. Был слишком сонным, — засмеялся Легионер.

— Мария была поблизости от тебя?

— Да, лежала между Портой и мной. — В его голосе слышалась легкая угроза. — А какого черта ты разыгрываешь из себя гестаповца?

— Я нашел пленников, — ответил Старик.

— Что ты сказал? — ахнул Ольсен.

— Ну и прекрасно, — усмехнулся Легионер, подбросив и поймав нож. — Думаю, в таком случае их надо повесить.

— Невозможно, — тихо ответил Старик. — Они уже мертвы.

Лейтенант Ольсен побагровел.

— Покажи мне тела, и да поможет Бог тому, кто это сделал!

Все мы, кроме Толстяка, пошли в лес.

Мы нашли три тела неподалеку. По их синим лицам ползали муравьи. На остекленевшем глазу обер-лейтенанта сидела, потирая лапки, мясная муха. Тела представляли собой жуткое зрелище.

Порта нагнулся над вспоротым животом обер-лейтенанта.

— Это их партизаны, должно быть.

Старик понимающе посмотрел на него.

— Я тоже так подумал, но когда увидел, что у двух трупов во рту, вспомнил рассказ Марии, и у меня возникло жуткое подозрение. — Посмотрел на Легионера и, отчеканивая каждое слово, продолжал: — Разве не так поступали женщины в горах Риф?

Легионер широко улыбнулся.

— Да, русские партизаны, кажется, научились кое-чему.

Лейтенант Ольсен глубоко вздохнул и положил руку Старику на плечо.

— Будем считать, что это сделали партизаны. Эти трое ухитрились убежать и угодили им прямо в лапы.

Старик кивнул и прошептал:

— Какими скотами могут быть люди!

Малыш заорал так, что его могли услышать за несколько километров:

— Эти партизаны — грязные типы!

Старик подскочил к нему и схватил за шиворот.

— Еще раз разинешь пасть, пристрелю на месте!

Малыш удивленно раскрыл рот, но ничего не сказал.

Легионер подбрасывал и ловил нож, пристально глядя на Малыша и Старика. Потом уголком рта прошептал:

— Эти трое не заслуживали ничего лучшего. Идет война!

Старик повернулся и взглянул на него.

— Ты действительно так думаешь?

Легионер кивнул.

— Да, и кроме того, думаю, тебя нужно будет отправить в нервную клинику, когда вернемся на свои позиции.

Старик устало засмеялся и взглянул на стоявшего рядом Ольсена.

— Неплохая мысль! Нормальных людей посадят под замок, а убийцам-садистам воздадут честь!

Нож Легионера, просвистев, вонзился в дерево прямо над головами Старика и Ольсена.

— Мне показалось, там белка, — сказал с улыбкой Легионер.

— Хорошо, что не дрогнула рука, — сухо ответил Старик, — иначе тебя замучила бы совесть.

Мы не спеша вернулись к бронетранспортеру и молча продолжали погрузку. Когда закончили с этим, Малыш выбросил свою удавку в глубокий ручей. Порта счел, что так будет лучше всего.

Старик заметил это. Плюнул, но ничего не сказал.