Андрей Канев - Пуля, Заговорённая...

Через два с половиной часа одним махом влетев в подъезде на третий этаж, он отомкнул дверь своим ключом. В квартире пахло родным теплом и уютом. Как же он все-таки истосковался по дражайшей половине. Оставив рюкзак в прихожей, Сергей заглянул в спальню. Был седьмой час, и Любаша еще спала. Она лежала на левом боку, а правая нога выпросталась из-под одеяла. Увидев эту голую, красивую ногу, Павелецкий чуть не задохнулся от нахлынувшего на него чувства восхищения и желания. Словно в детстве накрыла его с головой волна от катера «водомётки» и страшно, и восторгу нет предела…

Он стал лихорадочно стаскивать с себя грязное, пропитанное известняковой пылью камуфлированное хламье. Потом замер на минуту:

— Милая моя, солнышко мое…— шепот хриплый и прерывистый.

И как был, терпко пахнущий окопом, так и нырнул к ней под одеяло — в тепло и уют домашнего очага.

Очнулся ото сна Сергей Павелецкий уже ближе к полудню. Жена была на работе. Он смутно помнил, как она уходила. Счастливо улыбаясь, много ли мужику, в принципе, надо — прокрутил в голове сладкие минуты встречи с полусонной Любашей. Ее отчаянные вопли, пока она не поняла, что это не кто-то другой, а ее собственный муж, вернулся с войны.

По радио передавали песню:

Быстро вскочил с постели и, потянувшись, лениво направился в душ, смывать с себя всю ненужную дома вонь пота и крови. Затем с удовольствием заглотил найденные на кухне «домашние коврижки», накатив под них на грудь стакан привезенного с собой дербентского коньяка. Песня о дороге продолжала сотрясать воздух вокруг него.

Еще одна горячая волна нахлынула на Павелецкого. Он поежился и вспомнил свои страхи-переполохи, сумасшедшую стрельбу в городских развалинах, то, как брали караван, переговоры с местными… Он еще выпил полстакана и вдруг заметил подоткнутую под телевизор на холодильнике голубенькую тетрадку. Некоторое время Сергей сидел и тупо смотрел на нее. Хотя выпитое неизбежно согрело изнутри, на душе все одно было как-то неспокойно.

Павелецкий протянул руку, раскрыл тетрадку где-то посредине и стал читать слова, написанные Любашиным ровным почерком…

«О, Господи, нахлынуло на меня, как малолетняя дура, сижу и пишу дневник. А как жить по-другому? Кому еще расскажешь. Полгода мужа не видеть — это, милая моя, срок…

Вот вчера, например, приснилась большая белая крыса. Большая хитрая белая крыса. Крысы — это почти единственное, чего я панически боюсь, то есть, боюсь так, что перестаю соображать, что я делаю и говорю. Так вот, эта большая толсто-гладкая белая ухоженная крыса с наглыми глазами непонятного цвета — то черными, то красными, то зелено-голубыми, то прозрачными и длинным нежно-розовым хвостом вилась вокруг меня полночи, она снилась мне непрерывно, в разных сюжетах, размерах и возрастах. Похоже, у нее была основная цель — укусить меня в руку, точнее, в то место, где у некоторых бывают оспины от прививки. Это очень нежное место, наверно, было бы ужасно больно, если бы она все-таки вцепилась в меня.

Фрейд, которого я недавно читала, уверяет, что сны — это зашифрованные тайные мысли и желания, и что непременно надо их расшифровать, а то хуже будет. Ну, хорошо. Крыса. Ассоциация какая? Деревянный дачный домик, который мы снимали, когда поженились. Мебели почти не было. На полу лежал матрас, а под полом ходили крысы. Не всегда, но ходили. Иногда они дрались и очень громко при этом пищали, почти визжали, иногда принимались грызть в том месте, где на полу стояла провизия.

Когда приходили крысы, у меня ноги холодели от ужаса. Мне казалось, что еще секунда — и они прорвутся через какую-нибудь щель и понесутся по полу, а я лежу на матрасе и мне даже вскочить некуда — стола нет, а на табуретку и им впрыгнуть нетрудно.

Я проклинала их, я проклинала мужа, который не в состоянии был защитить меня от этого кошмара. Более того, он не понимал меня. Он думал, что я фиглярствую. Он бросал тапок в то место, где они скреблись. Иногда это помогало, они уходили, чтобы вернуться через час.

Мы не могли купить мебели, потому что расплачивались с долгами. Долги были свадебные. У других после свадьбы деньги есть, те, которые подарили, а у нас — долги. Мои родители решили просто:

— Мы тебе денег дарить не будем,— это папа.

А мама добавила:

— Лучше, мы тебя оденем с ног до головы и хорошую свадьбу справим…

Одеть им меня не удалось, но приодели, конечно. И свадьбу справили. Было весело. Только Серёга быстро напился…