Андрей Канев - Пуля, Заговорённая...

Семьи российских офицеров стреляли и вырезали. Пограничники их вывозили с военных городков на территорию части. И отправляли бортами в Москву. Советских солдат срочной службы местные националисты, где отлавливали там и стреляли. Боялись трогать только пограничников.

В Нахичевани на границе с Ираном местные грузины организовали стихийный рынок. Бульдозерами снесли границу, туда несли лампы дневного света, чайники алюминиевые, нательное бельё, шапки ушанки, а оттуда различного рода ширпотреб, духи, одеколоны, килограмм женских электронных часов, например, стоил червонец советских рублей.

Этот беспредел закончился, когда пограничникам помогла восстановить границу, переведённая в этот район Витебская дивизия ВДВ. Они тоже нашили себе зелёные пограничные погоны. За захват боевика у охраняемых вертолётов, который, по всей видимости, хотел Петруху убить и захватить его оружие, сержанту Синельникову дали десятидневный отпуск домой.

Но так и не пришлось туда съездить. Следующей ночью на погранчасть было нападение. Солдат в казарме сначала потравили каким-то газом, после чего у них шла пена изо рта, на форме образовывались красные пятна, дым вокруг клубился желтый.

Синельников тогда исполнял обязанности командира отделения. Пограничникам было строго запрещено на «провокации» отвечать ответным огнем. Но у Синельникова в отделении ранили одного бойца, и он приказал своим подчинённым стрелять на поражение.

Утром сержанта Синельникова разжаловали в рядовые, сорвали с него перед строем погоны и лишили отпуска. Командир, когда снимал погоны, сказал:

— Я тебя, Синельников, как человека, понимаю, как солдата нет. Был дан приказ, и ты его должен был выполнить. Зла на меня не держи, я должен так поступить…

Петруха, сквозь жгучую обиду на несправедливость военной жизни, прошептал в ответ:

— Так точно…

Бойцы погранчасти ещё вылетали в командировки по всему Закавказью для выполнения боевых операций. Однажды даже побывали в Риге, видимо, были в запасе во время штурма рижским ОМОНом телецентра. Но Синельников и его сослуживцы так и не получили приказа, так и не вышли из вертолётов, а спустя некоторое время улетели назад на базу. После одной из подобных командировок особенно удачных рядовому Синельникову вернули звание и снова объявили отпуск.

По возвращению с родины в Тбилиси только вышел он из аэропорта, на него наскочили из «уазика» трое, надели на голову мешок, заломили руки, кинули в машину и увезли на какую-то квартиру. В совершенно пустой комнате пристегнули сержанта наручниками к батарее, а сами сидели на кухне и пили водку. Что они хотели с Петрухой сделать, он не знал, с какой целью захватили, не знал тоже. Взяли-то Синельникова в темноте, а в квартире рассмотрели, что он пограничник. Вот и сами, наверное, не ведали, что с ним теперь делать.

Позднее зашел в квартиру бородатый человек лет под пятьдесят, увидел погранца, очень удивился и спросил:

— Ты что здесь делаешь?

Синельников ответил:

— Если меня буквально через час в части не будет, вам хана!

Бородач сходил, переговорил с теми молодыми ублюдками на кухне, потом завязал Петрухе глаза, отстегнул наручник, вывел его на улицу, посадил в машину и уже около части развязал глаза. Вышли из машины, он достал бутылку:

— Выпей и забудь…

Сержант проговорил:

— Не буду.

— Это чача. Боишься, что отравлю?

— Нет, просто не хочу.

Бородач выпил полбутылки и отдал Синельникову:

— Пей!

Петруха сделал несколько полноценных глотков. Потрясение от захвата его в плен, конечно, испытал страшное. А бородач внимательно посмотрел на солдата и сказал:

— Меня зовут Шикули, запомни, я тебе жизнь спас…— сел в машину и уехал.

Через пару месяцев, раньше приказа министра обороны на целый месяц, получился у Синельникова дембель. Тогда такая неразбериха в Грузии творилась. Наши подразделения блокировали национальная гвардия и местная грузинская милиция. Выбраться из Тбилиси было практически невозможно.

Подсознание напоминало прапорщику милиции Синельникову, и ему снилось, как прилетел на «Антее» какой-то генерал с проверкой погранвойск по линии КГБ. Собрали тогда троих дембелей из Коми: Петруху из княжпогостского посёлка Ачим, Володю Савельева из Воркуты и Шишева Сергея из Инты, и на этом самолёте с генералом отправили до Москвы. Хороший был дядька, обеспечил северян автобусом, чтобы доехали с аэропорта «Домодедово» до Ярославского вокзала.