Игорь Кольцов - Солнцеворот

Вертолет горделиво сделал круг, разбрасывая вокруг себя тепловые ловушки, затем обстрелял тот берег реки, и, быстро набрав высоту, умчался куда-то по своим делам, видимо посчитав свою миссию выполненной, да и площадка для посадки совершенно неудобная — и сам не сядет, и ребят угробит. Но, с того места, куда угодили снаряды, выпущенные «Крокодилом», больше ни кто не стрелял.

Романов, пробежав с полста метров, увидел, как, заняв позицию за большими, словно специально расставленными в виде зубцов крепостной стены камнями, Пушкарев и Прохоров открыли пулеметный огонь по чеченцам, давая возможность проскочить своим и уйти, как можно дальше. Миновав рубеж Пушкаря, старлей с радостью увидел, как нырнули за взгорок Кошмар и Гайфулин. Значит, все пока в порядке.

Он аж вздрогнул, обругав себя последними словами. Какое там к чертям «в порядке»?! Не успела группа дойти до места назначения, как ее в упор расстреляли. Сам труп тащит и на камнях четверо лежать осталось. И совершенно неизвестно, вернется ли кто-нибудь живым.

Вот и взгорок. Группа, прижавшись к земле, спешно организовывает оборону. Молодец Страхов — уже готов встретить дудаевцев.

Командир, вжавшись в камни, посмотрел назад. Пушкарь и Пароход, петляя — помнят, чему учили, — неслись под прикрытием пулемета Кошмара. Романов обернулся на группу. Гайфулин, прозванный Кайфом, уполз куда-то в сторону, и через пару минут раздались кашляющие выстрелы СВД. Краем глаза Романов заметил, как вдруг споткнулся Пароход и, взмахнув руками, словно большая грустная птица, упал на землю. Пушкарь, добежав уже почти до позиции разведчиков, рухнул с пробитой спиной. Самарин бросился его затаскивать.

А со стороны балки высыпали чеченцы, поливая огнем спецназовцев. Они поздно поняли, что упустили момент и потому, рассвирепев, начали стрелять с усиленной озлобленностью. Казалось, что воздух просто превратился в свинцовую стену. Отряд ваххобитов на другой стороне речки должен Романова попытаться обойти группу и ударить в спину в спину. Иначе получится, что старлей плохо знает противника. Следовательно, необходимо срочно и спешно уходить дальше.

Но тут чеченцы нанесли серию ударов из гранатометов. Взрывы раздались один за другим, засыпая разведчиков осколками и грунтом. Один из выстрелов попал в то место, где прятался Кайф — СВД замолкло. Доценко присел на колено, и хотел было нанести ответный удар, но упал, сраженный очередью из пулемета, выронив из ослабевших рук тубус. Самарин, втащив на возвышенность раненного Пушкаря и его пулемет, подхватил уроненный Доценко гранатомет, и очень быстро, почти не целясь, шарахнул в противника.

Романов, пытаясь перекричать канонаду боя, раздавал команды направо и налево. Чертов вертолет. Только поманил своей удачей и слинял в кусты, оставляя разведчиков дохнуть. И рации нет теперь.

К нему подполз, опираясь на руки, Шматов, и что-то проорал, но старлей лишь вскользь разобрал отдельные слова: я, отходить, пулемет.

— Отвали! Не до тебя, — огрызнулся на раненого бойца командир.

— Я говорю, что вам нужно уходить. Я прикрою. Только оставьте пулемет Пушкаря.

— Ты же ранен.

— Меня дома все равно никто не ждет. А ты, командир, выводи пацанов.

Романов задержал на нем внимание. Боец был абсолютно серьезен. Во взгляде обреченность и решимость сплелись в немыслимый коктейль чувств. А старлей его считал никудышным бойцом. Вот и верь первому ощущению при встрече.

— Хорошо, — рявкнул он. И, хлопнув по плечу, добавил, — Спасибо.

Он быстро перевязал Шматова и передал по цепочке команду «отход». А еще скрипя зубами, но понимая необходимость этого шага в сложившейся ситуации, он велел забрать с собой только раненых.

Шматов залег за пулемет, и стал отстреливаться короткими, но уверенными и прицельными очередями. Романов велел оставить ему еще ручных гранат, затем попрощался с ним одним взглядом и побежал в след уходящей группе.

Спецназовцы еще некоторое время слышали за спиной пальбу, а потом раздался мощный взрыв и все стихло.

Последнее, что он запомнил из короткого сна, было лицо Шматова. Спокойное и уверенное.

Романов подскочил на месте, озираясь в темноте, выискивая бойца, но вокруг лишь пустота и тишина. В пещере не тлели даже угольки. Значит, прошел не один час, как он уснул.

Он вытер тыльной стороной ладони липкий холодный пот со лба, толи от головокружения, толи от того, что соприкоснулся с чем-то потусторонним, непонятным для осознания обычным анализом событий.