Майкл Уолш - Сыграй ещё раз, Сэм

— Пожалуй, после Герники [137] Герника — город в Испании, древний центр баскской культуры; 26 апреля 1937 г. в ходе гражданской войны подвергся многочасовой бомбардировке германской авиации и был полностью разрушен. Этому событию посвящено знаменитое панно Пабло Пикассо «Герника», написанное в том же году. мы можем предположить довольно точно, — сказал Рик.

Они остановились.

— Наверное, ты прав, — сказала Ильза, гадая, как перейти к более насущному, личному предмету. — Ты должен знать еще кое-что. — Она посмотрела на Рика поверх очков. Глаза ее покраснели. — Гейдрих хочет переспать со мной. Он попытался вчера вечером. Я не позволила, но не знаю, долго ли смогу отказывать ему. — Она опустила взгляд. — Он не тот человек, которого можно долго отталкивать.

Ярость закипела в Рике — ярость, какой он не помнил уже много лет. Ее не было, когда он смертельным огнем поливал итальянские позиции в Восточной Африке. Не было ни в Испании, ни после Герники, ни даже после Эбро. Не было, когда немцы вошли в Париж, и не было тогда, на вокзале, когда он читал ее записку. В такую ярость он пришел лишь однажды — 23 октября 1935 года, в день накануне своего отъезда из Америки навсегда. День, когда погибли Соломон и Лоис Горовицы. Пора посмотреть правде в глаза: его сжигает любовь к Ильзе Лунд.

— Тогда нам и правда нужно поспешить, — сухо сказал Рик, трогаясь дальше.

Он знал: Ильзин отказ сначала возбудит Гейдриха, а после взбесит — для нацистов слова «нет» не существует.

— Да, — согласилась Ильза, — но не только ради меня. Ради Виктора, ради моего отца и ради всех народов Европы. Что будем делать?

— Дай мне минуту подумать, — сказал Рик.

Если Хайнце что-то слышал об операции и если подполье просит Лондон ее остановить, ситуация, видимо, и впрямь опасная. У местных затряслись поджилки, и причина вполне основательная: они и завтра хотят жить и сражаться. Много хуже, с точки зрения Рика, опасность, в которой может оказаться Ильза. Однажды на его глазах уже умерла женщина, которую он любил, — потому что он не смог ее защитить. Будь он проклят, если даст такому повториться.

Рик прокручивал в мыслях всю ситуацию, пытаясь понять, что нужно делать. Виктора Ласло никто никогда не отговорит от его плана, что бы там ни было. Слишком много поставлено на карту, чтобы его могли остановить такие мелочи, как безопасность собственной жены. Должен быть какой-то способ обернуть все к лучшему: должен быть выход.

Да, нацисты могут бахвалиться и стращать уничтожением всех евреев в Европе, но в состоянии ли они вправду это сделать? Сойдет ли им это с рук? Нужно взвесить и сравнить злодеяния, которые Гейдрих может совершить, если останется в живых, и то, что немцы, вероятно, — нет, обязательно — совершат, если Гейдриха убьют. Может быть, лучше всего Гейдриху не умирать, чтобы могли спастись другие. Может быть, подпольщики правы, может, надо свернуть операцию?

Чему тысячу лет назад его учили в шуле? [138] Синагога (идиш). Что, даже если жизни его угрожает опасность, еврею нельзя спасать себя, проливая кровь ни в чем не повинного человека, нельзя спасать другого или даже многих, предавая ни в чем не повинного человека в руки убийц, нельзя «и одну душу от Израиля» [139] Мишна, Санхедрин 4:5. предавать в руки убийц. Ничего такого, что помогло бы ему решить нынешнюю дилемму: что ради спасения жизней бесчисленных неповинных нужно спасти самого палача.

Какое благо выше? Следует ли позволить Гейдриху и дальше истреблять людей, многие из которых — евреи, чтобы спасти жизни скольких-то чехов, многие из которых все равно антисемиты? Или смерть Вешателя избавит тысячи, а может, и миллионы людей от жуткой участи ценою всего пары сотен неповинных голов?

Как спасать того, кто сам не хочет, чтобы его спасли? Как освободить народ, который не хочет освобождения? Никогда в жизни Рик особо не чувствовал себя евреем, во всяком случае — верующим евреем, но теперь, кажется, подходящий момент, чтобы начать.

Куда подевались раввины его детства, когда они так нужны?

Тут Рик вспомнил, где находится и почему нет раввинов, к которым он мог бы обратиться.

И вдруг ясно увидел, какую ему вести игру. Так просто и так красиво — как все лучшие партии. И даже может получиться. Если чуть-чуть повезет, его план защитит Ильзу и отведет удар от Гейдриха, и никто ничего не поймет.

— Мы дадим ему знать, что его собираются ликвидировать, — сказал Рик. — И этого не произойдет.