Свен Хассель - Трибунал

— Наверно, в тех воротах, наблюдают за нами, — отвечает Менкель, плотно прижимаясь к стене.

— Если они перейдут улицу и направятся к нам, откроем огонь, — говорит, опускаясь на колени, Вислинг. В стене есть узкая ниша, куда он может втиснуться.

— Нам не уйти, — дрожащим голосом бормочет Менкель, держа автомат наготове.

— Думаете, нам нужно поднять руки и позволить им вздернуть нас на ближайшем столбе? — язвительно рычит Вислинг. — Эти парни не дадут нам ни единого шанса. Они зададут один вопрос: «Документы?» А если у вас их не окажется, вы получите пулю в затылок или будете болтаться на фонаре с плакатом на груди, гласящим:

ICH НАВЕ DEN FÜHRER VERRATEN! [79] Я предал фюрера! (нем.). — Примеч. пер.

— Они просто безумные убийцы, — шепчет Менкель дрожащим от ярости голосом.

— Что из этого? — улыбается Вислинг. — Думаю, сейчас мы все более или менее безумны. Даже наш побег безумен!

Серия бомб с грохотом падает на соседнюю улицу. Пламя взрывов ярко освещает лица патрульных на другой стороне улицы. Они кажутся высеченными из камня.

— Пошли дальше, — рычит человек, привыкший, что его приказам подчиняются, и патруль смерти идет дальше, держась у черных от дыма стен. Одна рука крепко держит автоматный рожок, другая — шейку приклада, указательный палец лежит на спусковом крючке.

Едва патруль проходит несколько шагов по Лейпцигерштрассе, как в темноте раздаются несколько выстрелов, затем следует грубая команда металлическим голосом:

— Halt! Hände hoch! [80] Стой! Руки вверх! (нем.). — Примеч. пер.

Две женщины выходят на середину улицы и поднимают руки.

Патруль СД жадно окружает их. Патрульные смеются, словно охотники, наконец-то подстрелившие дичь, которую долго искали.

— Мародерствовали, дамы? — спрашивает командир патруля, лукаво прищурив один глаз, словно сказал нечто забавное.

— Герр обершарфюрер, — мямлит одна из женщин.

Он зверски бьет ее по лицу тыльной стороной ладони, и она падает на спину.

Сумка ее скользит по асфальту, из нее выпадают два брикета масла и пакет муки.

Привычные руки обыскивают ее приятельницу. Извлекают из карманов два кольца, ожерелье и продовольственные талоны. Объяснений и оправданий никто не слушает.

— Вздерните их! — приказывает обершарфюрер и указывает на старый фонарный столб времен кайзера.

— Пойдемте, девочки, — усмехаются два молодых солдата. — Будете наслаждаться видом сверху.

От домов на Шпиталенмаркт отражается эхом протяжный женский вопль.

— Заткнись, сука, кончай орать! — бранится один из эсэсовцев.

Вскоре обе женщины висят бок о бок, суча ногами, на старом фонарном столбе.

Обершарфюрер небрежно вешает им на шеи плакат:

ICH HABE GEPLÜNDERT [81] Я мародерствовала (нем.). — Примеч. пер.

Патруль СД идет по Шпиталенмаркт, останавливается на минуту возле заведения с вывеской «DER GELBE BAR» [82] «Желтый медведь» (нем.). — Примеч. пер. . Один из патрульных испытующе дергает дверь, но она заперта.

— Проклятье, — злобно бранится он. — Я бы сейчас выпил пару кружек холодного пива и стаканчик шнапса! Одна из этих сук обмочила меня!

— Они всегда обмачиваются. Остерегайся! — говорит кто-то из остальных.

Они не слышат падающей бомбы. Она маленькая, не издает громкого шума. И едва успевают отпрянуть от огромной вспышки перед тем, как взрыв швыряет их прямо сквозь стену позади.

Обершарфюрер умирает не сразу. В изумлении смотрит на оторванные, лежащие рядом с ним ноги. Открывает рот и издает протяжный, звериный вой. Потом расстается с жизнью.

— Здесь живет жена моего друга, — говорит Менкель, когда они чуть свет выходят на Александерплатц. — Мы с ним служили в одном полку. Он был командиром. Пошли быстрее.

— Нет, — говорит Вислинг. — Слишком поздно. Нужно подождать, пока снова не стемнеет. Если смотритель здания увидит нас, нам конец. Он обязан донести в СД, что в дом вошли посторонние.

— Мерзавцы, — стонет Менкель, — у них повсюду шпики!

Раздаются сирены отбоя воздушной тревоги, и они инстинктивно жмутся друг к другу.

Люди вылезают из подвалов, торопливо идут с усталыми, серыми лицами. Глаза их налиты кровью, лица испачканы копотью и пылью.

— Пошли отсюда, — говорит Вислинг, таща Менкеля за собой в лабиринт задних дворов.

Посреди лабиринта туннелей и проходов они находят старый, обшитый досками дом. Низкая, полусгнившая дверь ведет в подвал.

Несколько секунд они стоят в темноте, прислушиваясь. Далеко внутри мяучит кошка. Пригнувшись, они ощупью бесшумно идут вперед. Кошка мяучит снова.