Анатолий Иванкин - Конец «Гончих псов»

Казалось, что подходившая армада сомнет и раздавит «як» в одно мгновение.

— Мама, что сейчас будет! — попытался пошутить кто-то из ведомых летчиков, но Рогачев резко оборвал его и запросил у КП подкрепление.

Впрочем, «подкрепление» — это слово мало подходило к той ситуации, в которой они находились: восемь против пяти десятков фашистов. Даже если бы комдив поднял сейчас в воздух всю свою дивизию, у него не нашлось бы и половины истребителей, необходимых для решительного противоборства этой воздушной группировке противника.

— Атакуем сверху! — передал Рогачев и отвернул в сторону, чтобы набрать высоту. У него уже созрел план атаки — нанести соколиный удар из зенита.

Набрав превышение в тысячу метров над боевым порядком «юнкерсов», Рогачев по старой привычке покачал крыльями и передал по радио: «Атака!»

Им повезло. Два фактора сослужили службу: неожиданность атаки со стороны солнца и некоторое преимущество в скорости «яка» перед Ме-109 на большой высоте.

Круто пикируя на скорости почти шестьсот километров, восьмерка Андрея Рогачева промчалась перед самым носом у ошалевших от такой наглости немецких асов и стремительно атаковала хвост колонны «юнкерсов». Огонь открыли с большой дистанции, что снижало вероятность поражения, но иначе было нельзя — секунды промедления могли стоить кому-то жизни: «мессершмитты» тоже ловили момент, чтобы зайти советским истребителям в хвост и открыть огонь.

Пришедшие в себя асы на разрисованных песьими мордами самолетах носились тут и там, то уходя от атак, то атакуя сами.

Андрей едва успевал ловить в прицел «оскаленные пасти». Дав залповую очередь, он резко уходил от столкновения. В том, что он попадал, сомнения не было. Строчки трасс обрывались в фюзеляжах или в двигателе, но окончательный результат атаки он видеть не мог, — времени не хватало оглянуться на ведомых, посмотреть, все ли на своих местах.

Наконец он дотянулся и до флагмана бомбардировщиков. Как ему хотелось ссадить этого обер-бандита, который вел группу! Но увы!.. Последнее нажатие на гашетки окончилось одиночным выстрелом. Боекомплект закончился, и, наверное, не только у него.

— Выходим из боя! — передал он и оглянулся.

Из семи ведомых он насчитал только шесть. «Кого же сбили?» — подумал он и перевел взгляд на «мессеры». Они продолжали коптить на форсажах сзади, на удалении не меньше километра.

«Уйдем!» — Андрей еще раз с удовлетворением (скольких фашисты недосчитаются самолетов) и с огорчением (кончились снаряды) посмотрел на поредевший, разметанный строй «юнкерсов».

«Славно поработали ребята! — мысленно поблагодарил он подчиненных. — Теперь дело за зенитной артиллерией…»

Едва он подумал об этом, как зенитчики открыли огонь.

— Подтянись поближе! Сомкнись! — передал Андрей и, чтобы оторваться от «худых», нырнул в черное облако дыма, которое западный ветер растянул от Мамаева кургана за реку Ахтубу.

В сентябре Карл фон Риттен почти каждый день с напарником наведывался на заволжские аэродромы, подкарауливая возвращающиеся с задания самолеты. Он научился сбивать их на посадке, когда беспомощный, ощетинившийся выпущенными шасси и щитками самолет подходил к земле на предельно малой скорости.

Внезапное пике со стороны солнца или из-за кучевого облака, короткая очередь из всех огневых точек — и стремительный уход на свою территорию. Оглядываясь, Карл видел дымный столб на границе аэродрома. Если же его пару обнаруживали русские истребители, он уходил, не принимая боя. Внезапность была его оружием и его щитом, помогавшим уцелеть в дикой вакханалии смерти, царившей вокруг него. И хотя «завтра» его не было гарантировано, так же как и у каждого из двух миллионов человек, сражавшихся под Сталинградом, Карла все сильнее беспокоили перспективы будущего.

Германское наступление выдохлось, когда некоторым дивизиям удалось прорваться к Волге, а другим осталось до нее пройти считанные метры. В центре Сталинграда позиции русских, закрепившихся на берегу, простреливались из всех видов легкого оружия.

На участок прибрежной земли густо сыпались снаряды и мины, падали бомбы и вонзались трассы пулеметных очередей, а советские солдаты продолжали сражаться за каждую руину разбитого дома, за каждую воронку в вывернутой наизнанку земле.

По ночам из-за Волги прибывали маршевые роты для пополнения поредевших рядов защитников города. За две сентябрьских ночи, подсвеченных взрывами и пламенем пожаров, русским удалось под жестоким огнем перебросить на буксирах и бронекатерах целую гвардейскую дивизию на правый берег Волги. Высадившиеся в Сталинграде войска с ходу вступали в бой, потеснив немецкие части в районе вокзала.