Владимир Першанин - Командир штрафной роты

Мы на небольшом бугре, но и немцы занимают возвышенность. Чтобы добраться до них, надо преодолеть поле с редкими островками кустарника и одинокими деревьями. Зато хватает довольно глубоких воронок. Братья-славяне снарядов не жалели, когда гнали фрицев и мадьяр. Нейтралка усеяна трупами. И вражескими, и нашими. Видно, пытались взять и следующую траншею, но фрицы не дали. Мой взвод на левом фланге. Справа — взвод Михаила Злотникова, слева — обычная пехотная часть. Капитан Попов, новый заместитель командира роты, показывает мой участок атаки, шириной метров сто двадцать. Тесно побежим. А участок атаки всей роте дали, пожалуй, самый трудный. Открытое поле, плюс гребень высоты. Если возьмем его, со склонов немцы сами покатятся. Если… А куда мы денемся? Все знают, что назад пути не будет. Заградотряда за спиной нет, но есть приказ. Тоскливо сжимается сердце. Полтора года, как я на фронте. Из них половина — госпитали, курсы младших лейтенантов. Но и за те оставшиеся месяцы сколько раз я мог умереть! И это поле, которое простреливается насквозь. Правда, нас будет поддерживать батарея трехдюймовых «полковушек», возможно, подкинут минометы.

Малышкин решает с начальством вопрос о постановке дымовой завесы. На открытом поле дымовой заслон нам бы очень помог. Но минометов не хватает, а дымовые мины — вообще роскошь. Сколько я помню, их применяли лишь для обозначения целей. Три-четыре выстрела! А чтобы прикрыть роту, требуется минимум полсотни мин. Да и не подвезли пока минометы. Спасибо хоть за батарею полковых пушек! А дальше обходитесь своими силами. Малышкин оставляет для прикрытия все пять «максимов». Во время атаки они будут вести огонь из траншеи по вражеским огневым точкам. Ну а нам бежать без остановки. Вернее, с редкими, на несколько секунд, передышками. Остановимся — конец!

Раздают водку. Завтрак-обед был на рассвете, а сейчас уже полдень. Как быстро бежит время. Я вдыхаю теплый весенний воздух. У нас в Ульяновской области в лесу снег по пояс, а здесь весна. Можно бежать и в гимнастерке, но земля еще холодная. Под сапогами в траншее звенят льдинки. Свою порцию водки я приказываю Андрюхе Усову перелить во фляжку.

— Сам тоже не пей. Успеем.

Мальчонка послушно кивает. Эх, Андрюха, Андрюха! В его семье старший брат и отец уже погибли. Ты хоть доживи эти последние месяцы.

Остальные выпивают свои порции, граммов сто пятьдесят разбавленного спирта. Закусывают кто сухарем, кто глотком воды. Народ бывалый, знают, что с пустыми кишками в атаку бежать легче. Оставляю шинель, вещмешок в траншее. Туго, как Малышкин, перепоясываюсь ремнем. Кобура с дареным «парабеллумом», запасной диск для автомата, четыре гранаты РГД, похожие на пузатые банки со сгущенкой. Еще три рожковых магазина к ППШ в голенищах кирзовых сапог. В вещмешке, кроме полотенца, бритвы, кое-каких мелочей, остается пачка патронов и пара «лимонок». Они, конечно, мощнее, но в заварухе наступательного боя их применять опасно. Разлет осколков — двести метров, а у нас коридор всего сто двадцать. Поколебавшись, беру и «лимонки».

Андрюха во всем подражает мне. Тоже оставляет шинель и остается в драной фуфайке с торчащими клочками ваты. Стягивает ремень на тонкой, как у девчонки, талии. Саперная лопатка, подсумок с патронами, три гранаты в чехле, нож в самодельных ножнах. Нож имеется у каждого штрафника. Что-то вроде отличительного знака. У ног Андрюхи кучка гранат. Пытается затолкать их за пазуху.

— Не надо, Андрей. Ползти тяжело будет. И если пуля угодит — разорвет к чертям.

— А куда же их? Я восемь штук набрал.

Помогаю ему распихивать РГД по карманам, в голенища сапог, где тонкие ноги Андрея болтаются, как спички. Гранаты в ближнем бою — вещь незаменимая.

Две короткие стычки между бойцами. Чеховских матерится и наводит порядок. Никто не хочет брать с собой бутылки с горючей жидкостью КС. Штука очень эффективная. В отличие от прежней горючей смеси, она загорается без всяких терок и спичек. Достаточно разбить бутылку, и темная густоватая жидкость мгновенно вспыхивает, липко обволакивая все тысячеградусным пламенем. Но таскать с собой бутылки опасно. Расколется от случайного удара, человек сгорает, как головешка, ничем не потушить. Но бутылки необходимы, это единственное эффективное оружие против танков. Бутылки приказываю раздать командирам отделений, а те рассовывают их подчиненным.

Ко мне бежит бывший сержант-тыловик из последнего пополнения. Несмотря на теплый день, он в полушубке, да еще белом. Он назначен третьим номером к пулеметчику Никифору Байде. Но третьим номерам приказано участвовать в атаке. У «максимов» остаются по два человека.