Герт Ледиг - Сожженные дотла. Смерть приходит с небес

— Давай, давай, — сказал унтер-офицер и выпрыгнул из машины. — Не то нас накроет русская артиллерия.

Он нетерпеливо ждал фельдфебеля. Дверь была такая низкая, что пришлось наклоняться. Внутри было совсем темно. В складском помещении фельдфебель не заметил ни одного окна. Только через щели проникал какой-то свет. Одним отточенным движением унтер-офицер с лицом боксера отобрал у него пистолет и поясной ремень. Он даже не успел что-то сказать против. Впрочем, он тут же счел это бессмысленным. Надо было выждать. Позже он с ними поговорит. В руки ему сунули картонный номерок. Фамилию занесли в потрепанную книгу. Потом унтер-офицер провел его на один пролет лестницы вверх. Перед ними оказалась металлическая решетка в крупную ячейку с встроенной в нее дверью. Унтер-офицер открыл висячий замок, дал фельдфебелю пройти, закрыл за ним дверь и затопал по лестнице вниз. Фельдфебель увидел на полу пустые бумажные мешки. НЕМЕЦКИЙ ПОРТЛАНДЦЕМЕНТ. Вокруг только голые сырые кирпичные стены. На деревянных досках сидели три солдата и играли в карты. Карты у них были сделаны из кусочков тех же бумажных мешков. Форма у всех покрыта цементной пылью. Над ними — балки и стропила с обратной стороной красной черепичной кровли. Слабый свет проникал сквозь щели.

— Последний козырь!

Солдаты на него не обращали никакого внимания. Один из них плюнул на пол. Фельдфебель рассмотрел на его рукаве следы споротого ефрейторского уголка.

— Может, этот нам сможет что-нибудь рассказать! Когда придут русские?

Фельдфебель молчал.

— Боишься? — Они сложили кусочки бумаги в стопку. Их смех звучал сдавленно.

— Какую заповедь ты нарушил? Восьмую?

— Оставьте свои вопросы при себе, — ответил фельдфебель.

Теперь он увидел, что у стены сидел еще один арестованный.

— Не будет ли господин фельдфебель столь любезен сообщить нам, когда русские, наконец, придут в Эмгу? — ерничал разжалованный. — Это чертовски важно для нас.

— Для него, наверное, тоже, — сказал другой.

В деревне разорвался снаряд. Фельдфебель попытался определить, в какой стороне находился фронт. Солдаты продолжали подкалывать его:

— Наше общество ему недостаточно приятно. Но все же какой-то там фельдфебель не должен так задаваться.

Фельдфебель хотел сделать вид, что не слышит. Стараясь изо всех сил сохранять спокойствие, он рассматривал сидящего у стены человека. Однако внутри него все кипело. Все из-за недоразумения. В конце концов, он отправился в тыл с разрешения капитана. Доложил майору. А потом хотел отправиться в Эмгу. Ведь все совершенно ясно. Просто сплошное недоразумение. На улице опять послышался взрыв. Камешки и осколки ударили по крыше. Посыпалась известка. «Проклятье, — думал он, — в любой момент могут попасть сюда. А мы сидим здесь. И все из-за недоразумения». Он хотел немедленно поговорить с офицером. Только теперь заранее надо было обдумать, что надо ему сказать. Но при этой болтовне ни одна разумная мысль не шла ему в голову.

— Господин Незнающий. Наверняка попал сюда из тылового гарнизончика. Иначе бы с удовольствием открыл рот.

— Заткнись! — вдруг закричал фельдфебель.

Они подавленно замолчали. Но только на пару секунд. А потом вдруг рассмеялись над ним. Ефрейтор согнулся, словно у него были колики. Но за смехом скрывалось нечто беспокойное, страх и ненависть. Внезапно наступила тишина. Перекошенная от злобы красная физиономия посмотрела на фельдфебеля:

— Вы, свиньи, драли с нас три шкуры, где только можно. А здесь — всё! Ты понял?

Вены на шее говорившего вздулись. Словно хищный зверь, он приближался к фельдфебелю.

— Я, правда, уже не выберусь из этой вшивой дыры. Да я и не хочу. Для меня уже все кончено. Но я не позволю больше обращаться со мной, как с собакой! — Его голос срывался.

Фельдфебель попятился. Ефрейтор загонял его в угол шаг за шагом. На его лбу вздулись вены. Фельдфебель ощупывал руками стены. А лоб со вздувшимися венами приближался все ближе и ближе.

— Помогите! Унтер-офицер! — закричал фельдфебель.

Кулак ефрейтора заехал ему в лицо. Фельдфебель пошатнулся. Из его глотки донеслось бульканье. Второй удар. Он даже не осмеливался поднять руки. Привалился к стене, закрыл глаза. Вдруг, как сквозь вату, донесся голос:

— Тебе все мало?

Послышался свистящий звук. Фельдфебель с трудом открыл глаза. В камере стоял полевой жандарм и лупил плеткой разжалованного. Удар следовал за ударом, куда попало, по плечам и по голове.