Владимир Баскаков - Танкисты [Повесть]

Из книги генерала вермахта Курта фон Типпельскирха

«Удар был настолько сильным, что опрокинул не только дивизии первого эшелона, но и довольно крупные подвижные резервы, подтянутые по категорическому приказу Гитлера совсем близко к фронту».

( К. Типпельскирх. История второй мировой войны ).

Из воспоминаний Маршала Советского Союза Г. К. Жукова

«Наступление развивалось стремительно. Главные силы фронта, разгромив разрозненные части противника и сломив его сопротивление на мезерицком укрепленном рубеже, к 1–4 февраля вышли на Одер и захватили на его западном берегу в районе Кюстрина (Костшин) очень важный плацдарм. <���…>

Войдя в прорыв, танковые армии и механизированные корпуса развивали наступление с полным напряжением сил, днем и ночью не давая врагу передышки. Сильные передовые отряды наносили глубокие удары, в то же время не ввязываясь в затяжные бои с отдельными группировками противника. <���…>

Глубокое проникновение бронетанковых войск в тыл противника не позволяло немецко-фашистским войскам использовать для обороны большинство заранее подготовленных рубежей. После прорыва привисленских укрепленных рубежей до выхода на познанский меридиан противник не сумел практически ни на одном из заранее подготовленных рубежей организовать прочную оборону».

( Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления ).

Когда Мальцев вылез из танка, он увидел прямо перед собой насыпь с зеленеющей травкой, широкое шоссе на насыпи и вдали, в серой дымке мелкого весеннего дождика, небольшие домики, окруженные деревьями.

На шоссе догорали два танка, а гитлеровские танкисты в черных комбинезонах — трое — сидели около насыпи. Рядом стоял красноармеец-автоматчик и курил.

Из переднего люка вылез на землю механик-водитель старшина Кононов. Он подставил ладони под моросящий дождик и обтер лицо.

Размялся, вынул из нагрудного кармана кисет с табаком, закрутил цигарку.

— Нет ли спичек, Николай? — спросил он Мальцева. Тот подал коробок.

Старшина зажег цигарку, затянулся и сказал:

— Неплохо мы сработали, командир.

— Неплохо, — спокойно ответил Мальцев. — За нами вот эти два.

Он показал на догорающие танки:

— Еще один сжег Косарев. А четвертый артиллеристы подбили.

— А там что? — спросил Кононов, показывая на домики за насыпью.

— Там уже Берлин, вернее, пригород. Но где-то здесь начинается трамвайный путь. Я смотрел по карте.

Батальон капитана Косарева оседлал шоссе, вернее, автостраду и закрепился за насыпью.

Косарев сразу же доложил о захвате автострады командиру бригады полковнику Гольцеву, тот — командиру корпуса.

Генерал Шубников сам приехал на КП бригады, чтобы быть ближе к бою.

КП располагался на опушке леса около каменного фольварка, с чердака которого можно было увидеть автостраду.

Генерал приказал направить в район автострады два самоходных полка и всю артиллерию.

— Это, сам понимаешь, кольцевая автострада, — сказал Шубников полковнику Гольцеву, — а дальше Большой Берлин, пригороды. Сегодня ночью мы будем вести бой на улицах самого города, район Вейсензее. Передай, кстати, майору Косареву мою благодарность.

— Он капитан.

— Майор. Есть приказ по армии. Пусть представит к награде всех, кто вышел на автостраду.

К вечеру бой разгорелся с новой силой. Но теперь на автостраде был не один батальон Косарева, а весь первый эшелон корпуса и почти вся корпусная артиллерия.

Подходили и стрелковые части — шагали пехотинцы. Показались и повозки, которые тащили маленькие крепкие лошадки. Шли грузовики с боеприпасами, двигались пушки.

Через боевые порядки танков и пехоты проносились снаряды тяжелой артиллерии.

— Иди, земляк, за мной. Не теряйся.

Это сказал Батьянов, и Боев подумал: почему, собственно, старшина зовет его земляком — ведь Батьянов из Якутии. Потом вспомнил: да, верно, еще в Померании, когда он, Боев, как корреспондент корпусной газеты шел в передовом отряде мехкорпуса, а точнее, ехал в бронетранспортере взвода разведки старшины Батьянова, тот на привале (на талом снегу они расстелили плащ-палатку, нарезали сало и хлеб) спросил Боева, где он родился. Боев ответил: в Череповце. «Выходит, мы земляки, — сказал Батьянов, завинчивая пестро-желтую пробку, — я там в сороковом году лето погостил. У тетки. Тихий городок. Рыбалка хорошая».