Олег Казаринов - Неизвестные лики войны

Прошло много времени, прежде чем я стал понимать, что за описанием славных подвигов, за изображением жирных победоносных стрел на картах, за победными реляциями и за сухим языком приказов скрываются события страшные, отрицающие все человеческие нормы и законы. За ними стоят страдания и поступки столь жестокие, что разум отказывается их принимать.

Романтика куда-то ушла, и постепенно на страницах книг, на батальных картинах и в кинокадрах стало проступать что-то уродливое, как в кошмарном сне, что невозможно передать словами, а можно только почувствовать. Словно перед тобой открывается ад, словно ты заглядываешь в глаза самой смерти.

Это и есть лик ВОЙНЫ.

Война выглядит отталкивающе. Только военные парады, разводы и смены караулов смотрятся красиво. Жонглирование ружьями, притопывание сапогами, ритмичное движение сотен белых перчаток. Бравурные марши, развевающиеся знамёна, шитьё мундиров. Что может быть великолепнее? Но настоящая война представляется рядами печных труб сгоревших деревень, «рвами смерти» и братскими могилами, виселицами и дымящимися воронками. И трупами, трупами, трупами… Война застыла в глазах скорчившихся под бомбами детей, обнажённых женщин, окружённых гогочущей солдатнёй. Хотите увидеть войну? Так смотрите на живой безобразный обрубок, некогда бывший человеком, вглядитесь в струпья сожжённых лиц. Смотрите и не отворачивайтесь от стекла глазных протезов, таких похожих на настоящие глаза и таких неподвижно-мёртвых.

Звуки войны мучительны. Она протяжно воет моторами, несущими гибель, выворачивает душу гулом приближающейся канонады, завораживает криком «ура!», который в следующую секунду переходит в отчаянно-тоскливое «…а-а-а!». Война оглушает взрывами, стальным лязгом, грохотом рушащихся зданий, диким ржанием коней и, казалось бы, таким тихим в общей дьявольской какофонии, хрустом человеческих костей, которые пронзает штык, рубит сабля, дробит приклад… Война потрясает рёвом торжествующего врага, воплями избиваемых людей, шокирует жуткими стонами и хрипами искалеченных и умирающих. Войну можно услышать в рыданиях сильных, суровых, изборождённых шрамами мужчин. Звуки войны слышны в ночных криках ветеранов, которые вскакивают с постели с безумными, ничего не видящими глазами, так как, «побывав в рукопашной хотя бы однажды, она будет сниться всю жизнь».

Запахи войны отвратительны. Это гарь пожаров и смрад разлагающихся трупов. Это тяжёлый дух немытых тел и спёртый воздух блиндажей и землянок, вонь армейских отхожих мест и тошнотворный дым крематориев. Война — это запах йода и хлорки госпиталей, которые не в состоянии заглушить настоявшийся запах свежей крови. Кто-нибудь хочет «понюхать пороха»?

Не знаю кто как, но я с некоторых пор, глядя на пламя Вечного огня, вспоминаю не только защитников Отечества, отдавших свои жизни в борьбе с врагом. Но и горящую Гернику, и превращённые в щебень Берлин и Дрезден, и тонущие английские корабли, и японских камикадзе. И ещё почему-то я вспоминаю сотни тысяч тел под Верденом, растерзанных огнём тяжёлой артиллерии и пулемётов, повисших на колючей проволоке и смешанных с грязью окопов. И окоченевшие трупы на Старой Смоленской дороге. И крестоносцев, усеявших своими костями пески Палестины…

Война страшна. Так почему же люди с упорством, достойным лучшего применения, убивают друг друга на протяжении тысячелетий? Может быть, подобное безумие заложено в саму природу человечества?

Джонатан Свифт говорил, что его книга «Приключения Гулливера» «проживёт столько же, сколько наш язык, ибо ценность её не зависит от преходящих обычаев мышления и речи, а состоит в ряде наблюдений над вечным несовершенством, безрассудством и пороками рода человеческого».

В ней есть размышление и о войне:

«…Хозяин спросил меня, какие причины побуждают одно государство воевать с другим. Я отвечал, что таких причин несчётное количество, но я ограничусь перечислением немногих, наиболее важных. Иногда таким поводом является честолюбие и жадность монархов, которые никогда не бывают довольны и вечно стремятся расширить свои владения и увеличить число своих подданных; иногда развращённость министров, вовлекающих своего государя в войну только для того, чтобы заглушить и отвлечь жалобы подданных на дурное правление. Много крови было пролито из-за разногласий во взглядах. Споры о том, является ли тело хлебом или хлеб телом; что лучше: целовать кусок дерева или бросать его в огонь; какого цвета должна быть верхняя одежда: чёрного, белого, красного или серого и так далее, — стоили многих миллионов человеческих жизней.