Альберт Зарипов - «Был жестокий бой»

Через несколько дней такой страшной работы начальник военно-полевого морга сошёл с ума. Его срочно вывезли на Большую землю. Но вместо убывшего по болезни прапорщика сюда так никого и не назначили. Вот и получилось так… Что эти двое солдат остались в морге одни.

— Они боятся, что тоже… — продолжал Батолин. — Просились, чтобы их убрали отсюда. Но начальство говорит, что менять некем.

— Понятное дело… — проворчал Юра Денисов. — Кто ж сюда пойдёт?!.. По доброй-то воле…

Я шёл рядом с ними и всё вспоминал тот Урал-Наташку, в кузове которого находилось несколько десятков тел российских солдат и офицеров. А также того молодого лейтенанта, улыбавшегося всем так жутко и страшно… А потом в памяти всплыли хмурые и почти что равнодушные лица бойцов из морга…

— Они, видать, здесь уже столько всего насмотрелись! — сказал я об этих двух пехотинцах. — За один только январь…

— Да какой там месяц! — уточнил Юра. — Аэропорт Северный заняли где-то в середине января… Ну, может чуть раньше… А значит и трупы сюда возят недели две или три… Максимум — три…

Я не стал подсчитывать в уме все эти дни и недели. Ведь от знания страшных цифр… Всей этой жуткой статистики войны… Легче не становилось.

«Одна смерть — это трагедия. — вспомнилось мне знакомое выражение. — А тысяча — это уже статистика! Вот так…»

Как сказал Батолин, мы пришли в морг в самое такое время, когда он почти пуст. Увиденные сегодня прапорщик и морпех, как оказалось, были доставлены в морг вчера поздним вечером. Когда почти все трупы вывезли в Моздок. В углу оставались только гражданские… Неопознанные и в недостаточном количестве. Их вывозили отдельным бортом и поэтому требовалось какое-то время, чтобы набралась целая партия тел.

А вот наших солдат и офицеров было гораздо больше. Оно вроде бы и понятно — ведь местные жители являлись грозненцами. А следовательно и вывозить их в Моздок для опознания и дальнейшего захоронения — это выглядело несколько бессмысленным занятием. Да и оставшиеся в живых граждане старались сразу же похоронить своих соседей, знакомых и близких… Если в живых кто-то оставался. А если трупы мирных жителей продолжали лежать на улицах и никто их не убирал… То насквозь прострелянный Урал-Наташка останавливался возле этих тел и мирные грозненцы вывозились в одном кузове вместе с российскими военнослужащими.

«И всё равно… Слишком большие были потери!.. Слишком большие… Тысячи тысячи… А сколько их ещё лежат?!.. Никем не найденные и не эвакуированные… Или же наспех зарытые… Или же заживо сгоревшие… В общем, пропавшие без вести. Сколько их? А-а?»

И уж напоследок я вспомнил маленького морпеха. Его грязноватые ладони, закрывшие перед смертью лицо… Худенькие запястья, торчащие из рукавов бушлата. И тоненькую струйку крови… Которая вытекла из уголка глаза, да так и застыла малость пониже скулы… Засохнув на полпути к ушной раковине…

«Вот служил этот солдатик морской пехоты… Сначала где-то на Тихоокеанском флоте или же на Северном… И был он единственной кровиночкой для своей матери. А потом этого солдатика привезли сюда, то есть в Чечню. Здесь его и убили! Одним точным выстрелом в глаз… Из которого вытекла эта кровиночка. Да так и застыла… Вот и оборвалась одна родная кровиночка для одной российской матери… Трагедия… Понимаете ли.»

Но это горе должно случиться чуть позже. Когда убитого морпеха привезут его родителям. Вот тогда это и будет семейной трагедией. А сейчас вокруг нас была одна только статистика… Сотни и тысячи погибших солдат, прапорщиков, офицеров. Это была страшная статистика войны.

И сейчас нашей главной задачей становилось одно — никоим образом не попасть в эту самую статистику. Чтобы не стало больше на ещё одну засохшую кровиночку… Или же две… А тем более три или четыре…

Мы вернулись на базу, где нас уже заждался подполковник Тарасов. Увидев командира роты Батолина, наш комбат приказал ему готовиться к предстоящей ночной засаде.

— Пойдут все три группы. — говорил Тарасов как ротному, так и всем командирам групп. — Будем сидеть всю ночь у этого родника.

— Да там же нету столько места! — удивлённо заявил Батолин. — На всю нашу ораву-то! Друг у друга на головах будем же сидеть!

— Не будем! — возразил командир отряда. — У родника залягут всего две группы, а третья останется на блок-посту.

Как и принято поступать в аналогичных ситуациях, подполковник Тарасов достал свою карту и принялся объяснять все нюансы прямо на топографической схеме местности. По его командирскому замыслу две разведгруппы должны были выдвинуться вдоль речки и занять боевые позиции над обрывом, под которым располагался водный источник. Причём, нам следовало залечь со стороны дачного массива и ждать непрошеных гостей от Алхазурово. Что выглядело довольно-таки логично. А третья разведгруппа должна была находиться в стратегическом резерве нашего главнокомандования.