Юрий Владимиров - Война солдата-зенитчика - от студенческой скамьи до Харьковского котла. 1941–1942

Я прекрасно понял сказанное и знал, что она совершенно права, но, сильно ослабший физически и подавленный морально, никак не мог реагировать положительно на ее откровенное приглашение к себе. Кроме того, я в тот же момент вспомнил, как комиссар батареи всех нас предупредил, что некоторые местные молодые женщины, побывавшие в оккупации, имели интимные отношения с немцами, и от этих женщин, как и от других, погулявших со многими нашими военными, можно легко заразиться венерическими болезнями. Итак, я ничего не сказал женщине в ответ и остался беспомощным перед нею, в душе сильно ругая себя за это. Но вскоре я избавился от возникшей щепетильной ситуации, так как пришел товарищ, который сменил меня на посту.

Между тем в село и на засаженные группами деревьев места около него все прибывали и прибывали ежесуточно наши воинские подразделения, и в основном пехотные. Уже почти не осталось дворов, где бы не поселились такие же, как мы, постояльцы, которые сразу же после своего появления начинали окапываться вокруг хат и других построек и производить разными средствами и способами маскировку объектов своего расположения. Небо в дневное время было ясным и солнечным, но немецких самолетов пролетало над селом очень мало. Кроме того, они не делали даже никаких попыток атаковать село и подготовленные наши позиции. Поэтому, а также, вероятно, для того, чтобы не делать сверху для немецких летчиков заметным накапливание в селе войсковых подразделений, наше командование дало зенитчикам приказ воздерживаться от открытия огня по просто пролетающим на небе самолетам.

В эти дни кормили нас значительно лучше, чем раньше, не было перебоев в получении махорки, ежедневно вечерами всем давали по 100 граммов водки. Однако уже через пару дней после прибытия в Лозовеньку мне стало противно пить водку (да и врач запретил мне ее пить из-за сердца), и свои порции этого горячительного напитка я отдавал милому соседу по кровати Михаилу Дмитриевичу, который за это был мне очень благодарен. Он всегда, когда мы бывали с ним вместе, рассказывал мне о своей очень хорошей семье – о жене, двух дочерях и сыне, по которым сильно тосковал. Сокрушался от мысли, что больше их уже не увидит, так как чувствовал, что жить ему осталось считаные дни (к сожалению, так оно и случилось). «Как же они будут жить без меня?» – говорил он.

А в целом этот период нашей жизни в селе проходил как полная идиллия, и не верилось, что вот-вот такое блаженство кончится…

…Вечером 11 мая после ужина командир нашего взвода лейтенант Кирпичев распорядился, чтобы мы все перед отходом ко сну получили неприкосновенный запас (так называемый НЗ) продуктов питания сухим пайком. Их выдал из своего грузовика «Бедфорд» старшина Ермаков. Сюда входили: три пачки концентрата с сушеной пшенной кашей, завернутой в плотную бумагу, сумочка сухарей из черного хлеба, одна большая рыба холодного копчения, шматок свиного сала, десятка два кусочков сахара и еще кое-что. Выдали также щепотку соли, которую я завернул в бумажный пакетик и вложил с ним в сумочку, где хранил отдельно дозы хинина.

Все продукты уложили в свои вещевые мешки, туда же сунули в сумочке дополнительные обоймы с винтовочными патронами. Теперь стало ясно, что завтра, наконец, мы пойдем в наступление на немцев. И тут нахальный боец Кусков вдруг задал командиру вопрос: «А как же помыться в бане? Ведь обещали всем устроить завтра баню и сменить нижнее белье, так как мы уже давно не мылись и многие завшивели. Ведь нельзя же уходить на тот свет в грязном белье!» На это смутившийся командир взвода Кирпичев лишь очень нерешительно крикнул: «Молчать! Выполняйте приказ!»

Кстати, у меня тогда тоже появились бельевые вши не только на нижнем белье, но и даже в новом белом шерстяном свитере, а также в гражданских темно-синих брюках от бывшего студенческого костюма. Эти брюки я носил под тонким, вот-вот готовым разорваться возле колен армейским зеленым полугалифе. Многие из нас тайком друг от друга, где-то в укромном месте, раздевшись догола, пытались уничтожать этих паразитов, давя их между ногтями больших пальцев.

На следующий день в ясную, теплую и солнечную погоду, рано-рано утром нас подняли и объявили, что мы сегодня после завтрака снимаемся с данного места и уходим дальше на запад – в наступление на противника. Все быстро обулись, оделись легко, без шинелей, умылись и наспех позавтракали сухим пайком, запив съеденное сырой водой. Сняли с постелей личные вещевые мешки и противогазы в сумках и шинели, которые превратили в скатки, завязав их конец шнурком. Положили в вещевые мешки котелки, кружки и другие предметы. Нацепили на широкий поясной ремень на себе спереди патронташ с патронами, а сзади – флягу в чехле с набранной из колодца питьевой водой и саперную лопату – тоже в чехле. Надели за спину вещевой мешок, а через левое плечо – сумку с противогазом.