Владимир Рыбин - Непобежденные

— Ты видел?!

— Я говорил: не маячь, — проворчал Шкворень.

Порыв ветра ударил в спину мелким холодным дождем. Кольцов поднял воротник бушлата, и Шкворень, глядя на него, тоже поднял воротник. Лесок, росший левее позиций, зашумел тревожно. Потом далеко впереди зататакал пулемет. Но прежде чем раскатилась дробная очередь, уловил Кольцов то ли вскрик, то ли хрип.

— К бою! — гукнул он краснофлотцам своего взвода, долбившим землю.

Прошелестела команда, передаваемая по цепи, и стихли удары лопат. Замерла передовая, ощетинилась длинными штыками. Из темной щели окопа, мелкого, едва по пояс, выполз второй номер, ни слова не говоря, нырнул в подбрустверную нишу, выволок запасную коробку с лентой, лег грудью на земляной стол, справа от пулемета, и замер, словно заснул.

А впереди теперь уже ясно прослушивалось какое-то движение. Скоро Кольцов разглядел темные согнутые фигуры людей. Доносилось чавканье грязи под ногами, хриплое дыхание.

— Приготовиться! — крикнул он. И тут же услышал, как там, впереди, на чистом русском языке помянули мать пресвятую богородицу и еще кого-то.

— Свои! — прогудело из сумрака. — Не подстрелите со сна-то!

Прорисовались фигуры нескольких человек, по виду в самом деле своих, флотских, только один смущал. Было в нем нечто, никак не похожее на моряка. Этот человек шел, согнувшись, тащил на спине что-то непонятное, тяжелое.

— Стой, стрелять буду! — на всякий случай крикнул Кольцов. И услышал в ответ тираду, не оставлявшую сомнений, — свои. Так заковыристо мог ругаться только один из известных Кольцову людей — старшина 1-й статьи Петренко, с которым они вместе уходили в пехоту со своего любимого «Червончика» — крейсера «Червона Украина».

— Петренко, ты что ли?

— В самом деле — Кольцов, — послышалось радостное. — Ух, дышло тебе в бок!…

— Чего тут шляешься?

— С тобой забыл посоветоваться.

Кольцов вспомнил, что Петренко последнее время был при штабе батальона, вроде как в разведке, и остро позавидовал приятелю, которому выпала такая доля, — не в земле копаться, а лихо гулять по степи.

Тут снова застучал вдалеке пулемет и пули заныли, защелкали где-то неподалеку. Трое разведчиков пробежали мимо окопа. Один зачем-то нес на плече короткое бревно. А четвертым был немец, тащивший на спине какую-то большую рубчатую плиту. За ним шагал матрос в пестром от грязи бушлате, толкал немца стволом винтовки в поясницу, торопил.

Последним появился Петренко.

— Ты?! — радостно закричал он и принялся хлопать Кольцова по спине. — Ну везет мне сегодня. Немца взяли, все живые вернулись, а тут еще ты… Не забыл «Червончик»?

— Как же его забудешь?!

— Верно, браток, верно… На, держи. — Он сунул руку в карман и неожиданно вынул большое яблоко.

— Ишь ты! Где разжился?

— У тебя сарай под носом. — Он показал рукой в серую муть. — Там полно яблок.

— За ними и ходил?

В голосе его не было насмешки, но Петренко понял, как подначку. Однако виду не подал.

— Нам нужен был другой фрукт. Минометчик.

— Кто?

— Понимаешь, дали нам в батальон две штуки…

— Чего дали?

— Да минометы. Я ж говорю. А как стрелять — никто не знает. Решили у немцев поучиться.

— Как это?

— Тьфу ты, бестолковый. Я же об этом и толкую. Решили притащить живого немецкого минометчика вместе с минометом. Заставим стрелять и посмотрим, как он это будет делать.

— Ну сообразили!…

— А ты что думал! — самодовольно сказал Петренко. И заторопился: — Ну, мы пошли. Хватит, отдохнули.

— Погоди стрелять перестанут, — сказал Кольцов. Ему хотелось еще хоть немного поболтать с ним, повспоминать крейсер.

— Так они теперь долго не угомонятся.

И в самом деле, немцы все стреляли и стреляли. Утихали на минуту, и опять то справа, то слева частили пулеметы, еще хорошо видными в рассветной хмари трассами рвали пространство. Пули смачно били в мокрые брустверы, посвистывали над головой, резали ветки кустарника.

Но все это был не бой, во всяком случае, совсем не то, что испытали моряки вчера. А вчера, когда они только начали окапываться и еще не перестали материться по поводу того, что напрасно выдвинули их в эту голую степь, где никакого противника не было, все и началось. То ни души кругом и тишина, как в трюме на долгой стоянке, а то вдруг откуда ни возьмись машины, незнакомый треск автоматов и они, немцы, на которых еще не терпелось поглядеть. Никто не ждал их так скоро. Всё говорили, что бои где-то там, у ворот Крыма, а враг уже вот он. Не сразу опомнились ребята, но все ж таки опомнились. Рубка была — не приведи господь. Отбились. И вот теперь взвод торопливо окапывался.