Игорь Шелест - Крылатые люди

— Нет, такой уверенности нет.

— Это серьезный вопрос, и нам надо в этом разобраться.

В трубке раздались частые гудки. Невеселый разговор был закончен.

Днем мы получили сообщение, что пять из десяти невернувшихся экипажей совершили посадку на других аэродромах. На душе стало легче. Некоторое время спустя появились еще три экипажа: их самолеты во время грозы развалились… Тем временем я подробно доложил Сталину, почему приходится принимать решение на вылет вопреки прогнозам синоптиков. Если бы такие решения не принимались, число наших боевых ударов по глубоким тылам резко сократилось бы…"

И далее.

"Описанный мною случай массового вхождения в грозу был первым и последним в истории АДД, но два экипажа мы тогда потеряли".

Что можно по этому поводу сказать в заключение? Очевидно, на войне и гроза как на войне.

Следующий налет на Берлин дивизия АДД предприняла тут же, вскоре, в ночь с 29-го на 30 августа. В этом новом налете на фашистскую столицу участвовали многие прославленные экипажи АДД, в том числе экипаж Энделя Пусэпа.

Погода на сей раз благоприятствовала полету. Полет был бы простейшим, если не считать тридцати двух минут ада в районе цели, когда все корабли подверглись страшному обстрелу зенитной артиллерии и атакам ночных истребителей. Каждый из наших самолетов был в эпицентре огненных смерчей, и не верилось, что они все еще летят, не рассыпаются в прах.

Но пусть и ожесточилась вражеская оборона, налет на Берлин в ночь с 29-го на 30 августа сорок второго года надо признать для многих экипажей, многих летчиков удачным. Да, удачным для многих, но не для всех. Всем кораблям удалось сбросить бомбы на столицу рейха, но не всем суждено было вернуться.

Когда Владимир Пономаренко после одиннадцатичасового полета зарулил на свою стоянку под корабельные сосны, он тут же заметил: соседняя стоянка пуста. Хотя можно было надеяться, что корабль с хвостовым номером «5» минутами позже приземлится, у Владимира сразу заледенело сердце. Он гнал от себя тягостные опасения.

Так прошел час, и тогда все, кто еще оставался у самолета вместе с Владимиром, понуро замолкли, всем стало ясно, что «пятерка» не прилетит. Но друзья еще надеялись, что там просто-напросто не хватило бензина добраться до своего аэродрома, что «пятерка» все же линию фронта перетянула и прилетит завтра.

Надеялся и Владимир. На другой день он не раз бегал в штаб узнать, нет ли каких вестей, и, когда через сутки опять услышал мрачное «нет», понял, что корабль его закадычного друга Бориса Кубышко сбит.

Владимир пошел вперед и оказался в поле. Побродив немного, приблизился к пустой стоянке. Там лежали баллоны сжатого воздуха, ящики из-под патронов, стремянки — свидетели недавней жизни корабля. С сосен, как траурный флаг, свисала маскировочная сеть. Никого из наземного состава экипажа невернувшегося корабля Владимир здесь не увидел. Присев на ящик, он ссутулился и замер…

С Борисом Кубышко Владимир подружился в начале тридцатых годов на станции Минеральные Воды. Оба тогда учились в железнодорожном училище. По путевке комсомола отправились в летную школу, решив посвятить себя авиации. Оба стали гражданскими летчиками. Пономаренко летал на почтовых линиях, Кубышко, приобретя опыт линейных полетов, смог поступить пилотом на международную линию Москва — Берлин. Линия эта была основана еще в 1922 году русско-германским обществом «Дерулюфт» и для своего времени была неплохо радиофицирована и оснащена маяками, так что на ней выполнялись рейсы почти во всякую погоду и нашими и немецкими летчиками.

Ежедневно, в ясную и ненастную погоду, пролетали их самолеты по трассе в один и тот же час с точностью, достаточной, чтобы в деревнях на этом маршруте люди могли по гулу моторов проверить ходики.

Но грянула война, Борис Кубышко пришел в дальнюю авиацию, и пришлось ему снова приобщаться к полетам по знакомому маршруту Москва — Кенигсберг — Берлин. В руках теперь он держал штурвал тяжелого бомбардировщика ТБ-7 (Пе-8).

И вот в ночь на 30 августа 1942 года Борис отправился в полет по этой трассе, в свой последний полет.

Погруженный в думы, Владимир не услышал легких шагов. Когда же поднял глаза, увидел трех девушек, по щекам их катились слезы. Одна спросила:

— Скажите правду, товарищ командир. Он помедлил. Потом сказал вставая:

— Надежд никаких. Повернулся и пошел прочь.

Первые сведения о пропавшем корабле с «пятеркой» на хвосте поступили из английских источников. В одном журнале появилась фотография нашего бомбардировщика, подбитого при возвращении из рейда на Берлин. На вертикальном оперении его отчетливо виднелась цифра «5»; англичане, очевидно, перепечатали фото из швейцарского журнала.