Александр Марков - По обе линии фронта

Машина вырулила на набережную, остановилась. Илья вытащил камеру, установил ее на штатив и стал тупо снимать разнообразные виды города с гуляющим по набережной народом. Громов тем временем бездельничал, стоял рядышком, покуривая и разматывая микрофон.

— Я планов десять снял, — сообщил Илья, повернувшись к Сергею.

— Мало, — сказал тот.

— Сколько тебе надо?

— Не задавай мне глупых вопросов. Нам надо перекрыть твоими планами озвученный сюжет. Вот и прикидывай сам.

— Значит двадцать, — сказал Илья, подсчитав в уме.

— А если какой-нибудь план не подойдет?

— Я брак не снимаю, подойдут все, — сказал Илья.

— Ага. Кто бы сомневался в том, что ты гений? Но лучше двадцать пять.

— Хорошо, — кивнул Илья.

Он подхватил штатив, обнял его, как бесчувственного человека и перенес в другое место. Прохожие смотрели на него с любопытством, но сами в кадр не лезли и не мешали, только однажды подошел мужчина лет сорока и стал что-то выспрашивать, показывая то на себя, то на камеру, то на Илью. У мужчины правая рука была перевязана и висела на повязке, перекинутой через шею. Громов подумал, что Илье нужна помощь, для того чтобы избавиться от навязчивого прохожего.

— Чего туг? — спросил он у Ильи. — Все нормально?

— Ага, — сказал оператор. — Ты знаешь, — он показал на мужчину, — вот это оператор тоже. Спрашивал у меня какой формат камеры, как она снимает и все такое.

— Понятно. А я уж подумал, кто-то из спецслужб тебя домогается, снимать не разрешает.

— Камермен, — ткнул себе в грудь мужчина, подтверждая слова Ильи.

— Отлично! — сказал Громов по-английски.

Чем-то Сергей и Илья расположили к себе этого ливанского оператора, а может — ему хотелось поговорить, а говорить было не с кем, вот он и стал рассказывать, что снимал боевые действия, а его как раз в это время и ранили.

— На линию фронта никого не допускают, —усомнился в словах оператора Сергей.

— Не пускают. Но я из «Хезболлы», — сказал оператор. — Откуда, думаете, съемки боевых действий берутся? Мы их и снимаем. Потом по агентствам разным рассылаем, чтобы по всему миру знали, что у нас происходит. По местному телевидению показываем.

У Сергея в сумке как раз лежал такой ролик. Может, там и съемки этого оператора были.

Его можно в гостиницу пригласить, подумал Громов, показать — что на диске записано. Если он узнает свои кадры, то может рассказать — где их снимал, и тогда у картинки будет хоть какая-то привязка к местности.

— Я один езжу. И оператор, и водитель, в общем. Камера у меня поменьше, чем у вас. С такой тяжело одному. Самолет обстреляли, машина перевернулась, а меня ранили вот сюда, — он показал на предплечье, — еще в руку, ну и по телу немного осколками задело, — демонстрируя сказанное, мужчина приподнял свою майку. С левого бока по коже точно провели теркой для овощей, там было несколько глубоких ссадин. — Мне сказали, что я в рубашке родился, — продолжил оператор.

Громов так и не решился пригласить его в свой номер. Они поболтали еще минут пять, потом мужчина отправился гулять дальше. Илья, еще пару раз сменив точку, наконец сказал Сергею, что отснял необходимое для озвученного сюжета количество планов.

— Тогда интервью, — сказал Сергей.

Илья снял камеру со штатива, забросил ее на плечо. Так он становился мобильнее. Не будешь же прохожих подзывать к камере, некоторые ведь смущаются. А когда подберешься к ним неожиданно и огорошишь каким-нибудь вопросом, то тут-то им деваться некуда и они хотя бы попытаются ответить.

Сергей подключил микрофон к камере, потом они принялись опрашивать гуляющий по набережной народ, выясняя — как они относятся к войне, Израилю и «Хезболле». Сергей оказался провидцем. Отвечали примерно также, как он и думал, «Израиль агрессор, а «Хезболла» единственный защитник, надежда и спасение». На набережной царило единодушие.

Двое парней, которые гуляли с девушками, когда к ним подошли Сергей и Илья, закрыли лица руками и попросили их не снимать. Им было лет по восемнадцать-девятнадцать. Настроены они были дружелюбно и готовы на все интересующие вопросы ответить, но только без видеокамеры.

— А чего вы боитесь-то? — спросил их Сергей.

— Мы не боимся. Только нам через несколько дней на фронт ехать, в Тир, скорее всего. Мы добровольцы из «Хезболлы». Не хочется, чтобы нас в лица знали.

— Думаете, израильтяне наши сюжеты смотрят?

— Не исключено.

— У них тут, куда не плюнь, везде натыкаешься на кого-то из «Хезболлы», — поделился впечатлениями Илья, когда ребята ушли.