Александр Марков - По обе линии фронта

Громов знал, что журналисты из европейских стран предпочитали селиться в христианских кварталах. Одной из достопримечательностей этих районов были винные магазины. Владели ими либо греки, либо армяне. Последние селились здесь со времен Первой мировой войны, убегая от геноцида турок, которые перерезали в то время чуть ли не миллион армян. Они хотели полностью искоренить нацию, но доблестная русская армия этому помешала. Османская империя тогда пыталась разгромить Кавказскую армию и изгнать русских из Закавказья и Персии. Но русские турок разбили, закрепились на их территории и взяли крепость Эрзерум. Константинополь был так близок, он бы, наверняка, достался Российской империи, если бы не Октябрьская революция и сепаратный Брестский мир, заключенный большевиками с германским командованием. В Ереване есть монумент, посвященный жертвам геноцида. Возложение к нему венков входит в программу визита любой официальной делегации. Сергей возлагал к нему венки дважды. Ну а с ливанскими винами он впервые познакомился, как это не странно, в Париже, зайдя в ресторан с ливанской кухней, и среди главных угощений, конечно, там была шаверма.

Они вдоволь накатались по городу и пришло наконец-то время вернуться в гостиницу. Теперь Громов смог получше разглядеть свой номер. Он был роскошным, огромным, пол устлали ковры, на кровати хватило бы места для гарема. И при всем при том, стоил он дешевле, чем маленькие каморки, построенные по типовым проектам в советские времена, которые предлагались для ночевки во многих российских городах. Пусть каморки эти отремонтировали, но ведь если собачью будку изнутри перекрасить и вместо алюминиевой миски для еды поставить латунную — удобнее и больше будка не станет. Видимо, здесь проводили рекламную акцию, чтобы зазвать туристов, и вот Сергей вместе с Ильей стали ее счастливыми участниками.

Перво-наперво израильтяне должны были разбомбить электростанции. Громов с опаской дотронулся до выключателя, настроившись, что электричества нет, и придется вечера коротать в темноте, при свечах, если их удастся раздобыть. Как же тогда читать, думал он? Накамерный свет можно включить, но так все равно неудобно, да и аккумуляторы быстро посадишь. Где их потом подзаряжать?

Свет, к счастью, зажегся.

Вот только потом оказалось, что воду давали с перебоями, точно местные водопроводчики, постоянно разрывали одну из труб и ремонтировали ее, не обращая внимания на протесты обывателей. Приходилось, на всякий случай заготавливать воду, набирать в пластиковые бутылки, чтобы под вечер было с чем чистить зубы, впрочем, и жвачкой можно было обойтись, но вот утром, когда надо протереть глаза, а потом хотя бы немного сполоснуться, без воды — никак. Правда, продолжались такие мучения всего два дня, потом водоснабжение восстановили. Громов к тому времени выяснит, что купаться ездят за пять километров от города. Там на скалах был построен огромный частный бассейн, куда закачивалась морская вода, но не с поверхности, а из глубины, вот в бассейне и не было мазута. Края бассейна, те, что выходили к морю, закрывали прозрачные щиты, но и через них можно было разглядеть, что бассейн стоит на обрыве, на приличной высоте над морем. Наверное, прыгая в таких местах, и разбился олимпийский чемпион, а так же и самый известный исполнитель роли Тарзана Вайсмюллер.

Работать не хотелось, но как метко подметил Михаил Горбачев, «главное начать». Справедливость этой поговорки Сергей на своей шкуре испытал. Стоит только на кнопку камеры нажать, дальше уж и не остановишься.

— Может, искупаемся? — предложил Илья.

— Может — потом? — вопросом на вопрос ответил Сергей.

Если Илья снимет майку и станет видно, что у него изображено на спине, все примут его за израильского шпиона. Рисунок ему ставили на противоположной стороне фронта. Это все равно, что визу в паспорт получить. Вот только паспортов заграничных можно и два, и больше иметь, а кожа на спине — только одна.

Илья сложил штатив и сумку себе под ноги, камеру держал на плече, смотрел на бассейн, на волны, которые метрах в пятнадцати под бассейном накатывались на грязный, покрытый черной пленкой берег. Вода была в радужных разводах, искрилась и светилась не хуже ламп в каком-нибудь танцзале.

— Куда только «Гринпис» смотрит? — возмущенно промолвил Илья.

— «Гринпис» смотрит только в карман заказчиков. Поверь мне, если здесь хоть десяток танкеров разобьют, эта организация палец о палец не ударит. Я после Югославии вообще, когда об акциях «Гринпис» слышу, то сразу думаю — кому это нужно и кто оплачивает музыку. Давай, заводи свою шарманку. Бассейн этот поснимаем немножко.