Александр Марков - По обе линии фронта

Боевики «Хезболлы» были врагами этим спецназовцам, но не были врагами Сергею. К русским, пожалуй, единственным в мире хорошо относились и израильтяне, и ливанцы, и палестинцы. Вот поэтому Сергей и ушел по-английски, то есть не попрощавшись.

Линия фронта проходила ровно по этой дороге, Вообще-то она была размыта, не существовало такого, чтобы друг напротив друга окопались ливанцы и израильтяне, поливая противника из всего, что было под рукой. Дорога петляла между гор, но три километра были совсем открыты. Попадая на них, чувствуешь, будто выбрался на сцену — всем тебя видно. Над головой, очень высоко проносились израильские снаряды, которые обрабатывали позиции ливанцев, в ответ летели снаряды ливанцев. У них на вооружении было припасено кое-что китайского производства, а в Китае делают любой ширпотреб.

— Ехать здесь надо не просто быстро, а очень быстро, — наставлял Игоря Громов.

— Я понял, — сказал Игорь.

— Быстро — это сколько? — не унимался Сергей.

— Километров 120, — предположил Игорь.

— Ха, 120 — так только черепахи двигаются. У тебя на спидометре какая скорость обозначена крайней?

— 220, — сказал Игорь, посмотрев на спидометр.

— А я ездил с людьми, которые эту стрелку спидометра на бок кладут.

— На гонках?

— Нет. По дороге.

— Куда только ваша полиция смотрит?

— В карман.

— Мне что тоже надо стрелку на бок положить? — спросил Игорь.

— А ты сможешь?

— А надо?

— 200 в час надо ехать, но недолго.

Восемьдесят километров для Игоря оказалось пределом возможностей. Сергей понял это и перестал его подгонять.

Салон они со всех сторон обложили бронежилетами. Делается это следующим образом — открывается окно, в щель просовывается жилет, застегивается, а потом окно поднимается, получается, что бронежилет надет на стекло. Бронежилеты положили возле дверей, Игорь всегда возил с собой парочку, но со всех сторон все равно не закрылись от возможного обстрела, так что в дело пошла и сумка с аппаратурой. Везли ее не в багажнике, а тоже в салоне. Вообще-то пуля из Калашникова рельс пробивает. Борт машины она прошьет, как картонку, но может какой-нибудь из аккумуляторов к камере ее и остановит. Точно так же, когда по морям и океанам ходили парусники, а не бронированные монстры, моряки перед битвой складывали возле бортов свернутые гамаки. От ядра это была слабая защита, но пуля в брезенте могла и завязнуть.

В машине стало темновато. Обзор был куда как хуже чем при самой сильной тонировке, боковые зеркала перестали существовать. Может из-за этого Игорь ехал так медленно.

«Тебе надо в Москву приехать, да по МКАД погонять ночью», — злился Сергей, смотря на то, как Игорь очень аккуратно ведет машину. Инструктор или экзаменатор не нарадовался бы на такого ученика. Вдруг Игорь резко ударил по тормозам.

— Что там? — спросил Сергей, он смотрел в окно, думая, что там воронка от взрыва, которую сразу и не объедешь, но никакой воронки не было.

— Мангусты, — зачарованно сказал Игорь и показал пальцем на трех зверьков, видневшихся на обочине дороге. Ладно бы они ее переходили, а Игорь, как сторонник партии «экологов и любителей живности», не мог их переехать, поскольку людей много, а вот мангустов — гораздо меньше. Нет же, звери и не думали двигаться с места.

Взгляд у Игоря был зачарованный, как у молодого офицера в фильме «Освобождение», который на своем танке въехав за ограду Берлинского зоопарка, увидел в обзорную щель львов, антилоп, которых прежде разве что на картинках и рассматривал. Он открыл люк, вылез наполовину из танка, но в зоопарке прятались еще и снайперы. Пуля угодила офицеру точно в лоб. На губах его была улыбка, а в глазах спокойствие. Все же «Освобождение» куда как лучше американского попкорна про войну.

— Гони! — заорал Сергей на Игоря, разрушая эту идиллическую картину, пока по ним не начал стрелять снайпер. — Ты что, прифигел?

Игорь вышел из транса, нажал на газ, машина так сорвалась с места, что Сергея вдавило в кресло. Они пронеслись опасный участок на очень хорошей скорости.

«Может ведь, когда захочет», — подумал Громов о гоночных способностях Игоря.

Через несколько километров они наткнулись на мобильное артиллерийское подразделение. Вот эта встреча неожиданной не была. Стрельба гаубиц была так же хорошо слышна, как раскаты грома. Вблизи от этого грохота и вовсе так закладывало уши, как не закладывает во время подъема или посадки, сколько рот не открывай, чтобы давление стало поменьше. Причем, уши при этом следовало заткнуть пальцами, а у солдат, суетившихся возле пушек, руки были заняты, они скармливали гаубицам снаряды. Поэтому солдаты были в наушниках, обшитых какой-то лохматой тканью, как те, что иногда носят в холодное время, чтобы уши не отморозить. А может они обшили такой тканью обычные наушники для магнитофона, предположил Громов, и сейчас слушают вовсе не эти раскаты, а какую-нибудь музыку? Дану Интернешнл? Игорь говорил, что в Израиле она не очень популярна. Наверное, они слушают что-то другое, патриотическое, наподобие нашего: «Наверх вы, товарищи, все по местам, последний парад наступает!»