Владимир Кошута - «Обезглавить». Адольф Гитлер

— Да, медленно, слишком медленно мы поднимаем народ против оккупантов, — сделал неутешительный вывод Деклер.

— Пример мадам Марины, надо думать, поможет, — сказал Киевиц, — Вчера к нам в лагерь пришло еще пять офицеров моего полка. Силы будут расти.

— Надо, чтобы они росли быстрее.

Помолчали. Через закрытые окна в квартиру прорывался приглушенный, монотонный шум города. Но вот, где-то в стороне, в начале авеню Ватерлоо, сначала отдаленно и тихо, а затем все громче, набирая силу, многоголосо и бравурно послышался марш «Германия превыше всего…» Сотни глоток эсэсовцев во все легкие распевали его под чеканный шаг колонны. Десятки труб оркестра, барабанов и литавр сотрясали воздух в миг присмиревшего Брюсселя.

Киевиц и Деклер подошли к окнам и молча наблюдали парадное шествие немцев. Говорить ни о чем не хотелось, их охватило ощущение внутренней подавленности и держалось оно до тех пор, пока шла колонна, громыхали барабаны да звучала на авеню Ватерлоо песня оккупантов. Правда, к концу прохождения колонны ощущение это стало ослабевать и постепенно уступать место чувству недовольства собственной беспомощностью что-либо сделать немцам. Да что немцам? Совесть упрекала их в том, что они ничего не могут предпринять даже для спасения заложников.

— А, может быть, поучиться у противника, — прерывая затянувшееся тягостное молчание, как-то виновато и осторожно начал Деклер.

— Ходить парадным маршем? — иронически хохотнул Киевиц, — Или брать заложников?

— Надо предъявить Фолькенхаузену и Нагелю ультиматум.

— Ультиматум? — Киевиц бросил в огонь камина сигарету, подошел к Деклеру, — Это уже интересно, Шарль.

— Нужно категорически, в ультимативной форме предупредить военного коменданта и шефа гестапо, что если они казнят шестьдесят заложников, то в ответ на это мы уничтожим в Брюсселе шестьдесят немецких офицеров. Думаю, это подействует на них отрезвляюще.

Деклер посмотрел на Киевица, ища его поддержки.

— Ультиматум привести в действие, если… — уточнил Киевиц.

— Бесспорно. Жестокость на жестокость. Смерть за смерть. Так сейчас говорят русские.

— Ну, что ж, — после некоторого раздумья ответил Киевиц, — Пожалуй, можно согласиться. Изучим маршруты движения офицеров по городу, места их развлечений — рестораны, кафе, театры, парки. Я могу выставить на эту операцию семнадцать офицеров моего полка. В ресторане «Националь» боевой группой будет командовать капитан Мишель Жакен. Помогать ему будет лейтенант Гастон Марен. Они вам известны. Проверены в боях за Льеж. Не подведут.

— Отлично, — обрадовался Деклер. — Мы дадим десять рабочих-коммунистов, бывших солдат нашей армии. Хватит?

— Вполне.

— Разработка операции поручается вам, Анри, — торжественно объявил Деклер.

— Сочту за честь, — ответил по-военному четко Киевиц и принял стойку «смирно», как это делал, когда в армии получал приказ командира.

— Ультиматум Фолькенхаузену и Нагелю я напишу сейчас, — сказал Деклер, сел за стол, сосредоточенно задумался и через какое-то время подал Киевицу крупным, уверенным почерком исписанный лист бумаги. — Прошу ознакомиться.

«Военному коменданту немецких оккупационных войск в Брюсселе генералу Фолькенхаузену. Начальнику гестапо Брюсселя штурмбанфюреру СС барону фон Нагелю, — читал Киевиц, — Ультиматум. Штаб Движения Сопротивления германским оккупационным войскам в Бельгии, стремясь предотвратить бессмысленное кровопролитие, требует немедленно освободить шестьдесят бельгийских заложников и предупреждает, что в случае их казни, в тот же день в Брюсселе будет уничтожено шестьдесят немецких офицеров. В серьезности настоящего предупреждения вы будете иметь возможность убедиться в ближайшее время сами. Штаб ДС. Брюссель, 12 декабря 1941 года».

— Можно подумать, дорогой Шарль, — довольно улыбнулся Киевиц, окончив читать, что вы всю жизнь сочиняли ультиматумы противнику. Четкость, категоричность… Дополнить ничего не могу.

— Мы пошлем это Фолькенхаузену и Нагелю, — объяснял Деклер свое намерение, — а копии расклеим по городу у казарм, штабов, военной комендатуры, гестапо, в местах, где бывают немецкие офицеры.

— Психологическое давление?

— Да, конечно. Нужно поднять бельгийцев на решительный протест, — развивал свою мысль Деклер. — Организовать массовую посылку писем Фолькенхаузену, Нагелю, в тюрьму Сент-Жиль, требовать освободить заложников, угрожать возмездием. Фашисты должны почувствовать гнев народа и остановить казнь невинных.