Милош Крно - Лавина

Когда она попросила отца помочь Янко выбраться из тюрьмы, он сделал это лишь при одном условии: она не должна была больше встречаться с ним и не смела ничего ему объяснить. И она покорно подчинилась воле отца. Потом Янко стал обходить ее, затем ушел в армию, а с тех пор как он отправился на фронт, она о нем ничего не слыхала.

«Нет у меня цели в жизни», — подумала она, и глаза ее увлажнились.

Грусть оставила в душе девушки горячие чувства к людям, желание жить для них, но с Янко все было покончено. Прежние чувства в сердце догорели, их место заняло скрываемое, но упорное сопротивление отцу. Это сопротивление усиливалось, выходило из берегов, как горный поток весной. Только страх перед отцом сдерживал ее, да еще мысль, что этот человек все-таки ее отец.

— Сколько вашей матушке пришлось поплакать! — вздохнула Валкова. Ее воскового цвета лицо было все изборождено глубокими морщинами.

Раздался звонок, и Валкова вскочила с места.

— Это папаша требуют черный кофе… Вот он, — подала она ей розовую чашку с золотой каймой, а когда Мариенка взяла два куска сахару, Валкова перепугалась: — Нет, только полкусочка, а то они рассердятся, что мы очень много расходуем.

Мариенка нахмурилась, вспомнив, как недавно отец выговаривал мачехе за то, что она тратит слишком много сахару. Смешно. Денег у него куры не клюют, а скряжничает на каждом шагу.

Она прошла через холодные сени с каменным полом и постучалась в двери отцовского кабинета. Когда послышалось сердитое «можно», она вошла и поставила чашку на письменный стол, за которым сидел отец.

— Подожди, — сказал он, посмотрев на нее из-под бровей, и деланно улыбнулся. — Вечно ты убегаешь. А я хочу с тобой спокойно поговорить.

— О чем? — спросила Мариенка и тихо прикрыла двери. Голос ее прозвучал довольно сдержанно. В нем чувствовался страх, который на место любви ставил в отношении дочери к отцу чисто внешнее послушание.

Ондрей Захар отпил кофе, поднялся и развел руками.

— Не знаю, что ты имеешь против этого Сокола, — сказал он. — Конечно, не так уж он молод, но ведь и не стар еще. Семнадцать лет разницы — это в самый раз. А кроме того, он интеллигентный, способный человек.

— Но, папа…

— Слушай, Мариенка, когда отец торопил меня жениться, он сказал только одно: сына жени, когда хочешь, а дочь выдай замуж, когда можешь. Ну и пришлось мне жениться… Подожди, подожди… Сердился я на него так же, как и ты на меня, я это понимаю, но потом я понял, что он был прав. Родители лучше знают, что надо детям. Так уж устроена жизнь на этом свете.

Он погладил Мариенку по длинным волосам, окинул ее испытующим взглядом, и она показалась ему покорной. Такой же, какой была ее мать. Только вот не смотрит ему в глаза.

— Это будет для тебя самая лучшая партия, — продолжал он. — Хороший получится из него муж, солидный…

Сердце девушки замерло от ужаса, но только на мгновение. Собрав все силы, она пожала плечами:

— Но я его не люблю.

Ондрей оперся рукой о край стола и втянул голову в плечи:

— Оставь! Ведь счастливый брак — это дело рассудка, ну и, — он устремил взгляд в побеленный потолок, — привычки. Привыкнешь к нему, и баста.

— Но ведь я хотела бы сначала окончить университет, — вырвалось у Мариенки. В ее глазах появились слезы.

— Перестань, перестань, — потерял терпение отец, поняв, что добрым словом ничего не добьешься. — Обручишься, и баста. Я человек опытный, знаю, как тебе лучше… Устроим вам детскую и гостиную… Ну, подумай, скажем, до завтра.

Марпенка опустила голову и, не сказав ни слова, вышла из комнаты. Она не слышала, как отец прокричал ей вслед:

— Он нам нужен. Я так решил, и баста!

Ондрей сел на стул и покачал головой. Откуда у нее все это берется? Но он не поддастся. Она должна его послушаться, а как же иначе? Он выдаст дочь замуж, ему нужен управляющий на фабрике. Эрвин для этого не годится, а сам он хотел бы уже отдохнуть, Эрвин закончит свое образование через два года. Потом хорошо бы ему пройти практику у какого-нибудь адвоката, это, пожалуй, выбило бы у него из головы мечты о поэзии, которые так злят Ондрея. Его сын, сын фабриканта, и вдруг пишет стишки. А ведь уже не сопляк. С такими увлечениями он может стать только перекати-полем. Ну а Пуцик? Этот всего лишь щеголь. Что он может усовершенствовать на фабрике? Надо раздобыть для него теплое местечко, протолкнуть на государственную службу. Там он и ему пригодится. На фабрике же нужен практичный человек, такой, как Людо Сокол.