Николай Медведев - Шестьдесят семь

Ольшанский пошел к амбразурам. Там ждали его выбившиеся из сил люди. «Осталось продержаться недолго. Наверное, уже наши перешли в наступление».

- Держитесь! - кричал Ольшанский. - Победа будет за нами!

Бой продолжался. Отчаянно разил врагов из пулемета Кузьма Шпак. Люди изнемогали от удушливого дыма и неимоверной жары. А враг все бил и бил…

Мы отбили восемнадцатую атаку, ожидали нового натиска и боялись его. У нас кончился боезапас.

Во время одной из передышек между атаками в нашем сарае вдруг появился капитан Головлев. Это нас обрадовало и придало новые силы. Как он мог днем пробраться к нам, трудно представить. Замполита невозможно было узнать: грязный, из фуфайки торчали клочья ваты, шапка порвана.

- Как тут у вас, товарищи? - крикнул он.

- Лупим фашистов…

Капитан рассказал о боевых делах группы Ольшанского. От него мы узнали о подвигах Валентина

Ходырева, Николая Скворцова, о том, что для установления связи с батальоном туда ушел Юрий Лисицын, что люди сражаются геройски. Головлев остался доволен нами. Ночью он обещал доставить нам патроны и гранаты.

- Ольшанский и все мы надеемся на вас, товарищи, - сказал он на прощание. - Ждать осталось недолго. Скоро Николаев будет освобожден. Держитесь, друзья!

После того как ушел Головлев, нам пришлось выдержать не одну яростную атаку. Всех нас беспокоило то, что к вечеру группа Ольшанского почему-то ослабила огонь, тогда как фашисты особенно беспощадно обстреливали контору из огнеметов и минометов…

Старшина подозвал нас.

- Вот что, товарищи, - сказал он. - Надо проникнуть к Ольшанскому. Узнаем, как там у них дела, и свой боезапас пополним.

Пойти решил сам Бочкович. Сопровождать его вызвался Иван Дементьев.

Ночь стояла темная и холодная.

- Что передать нашим друзьям? - спросил Бочкович.

- Большой привет от всех нас, - сказал Хакимов.

- А от них несите боезапас, - добавил Павлов.

- Так и сделаем, - ответил старшина.

Тихо кругом. Идет дождь. Фашисты молчат. Почему-то у них даже прожектора выключены. Мы сидим у разрушенной двери, смотрим в темноту и думаем каждый о своем.

Ждем Бочковича и Дементьева. Идут. Совсем близко. В темноте мы их не видим. Но это они.

- Вернулись, - сказал Бочкович и тихо добавил: - Нет наших товарищей…

Мы снимаем шапки. Я слышу, как стучит сердце.

- Проверить и доложить, сколько у кого патронов, - произнес старшина.

Я уже давно проверил: два патрона и две гранаты «Ф-1». У остальных - того меньше. Счастливее всех Дементьев. У него девять патронов и четыре гранаты.

- Что будем делать?

Некоторое время все молчали.

- Попробовать прорваться к Советской Армии и вместе с ней войти в Николаев, - предложил Павлов.

- А Куприянов, Медведев? Ведь они идти не могут, - возразил Иван Дементьев. - Оставаться!

- Согласен, - сказал Хакимов.

- Михаил прав, - Никита Гребенюк помедлил и добавил: - Другого выхода нет.

Все согласились.

Бочкович сказал:

- Кто за предложение Дементьева?

Поднялось семь рук.

- Ясно. Принято. Прошу отдыхать на своих боевых местах.

Никто не опал. Каждый думал. Ныли раны. Невыносимо хотелось пить. А еще больше - жить. Ведь я так мало видел, так мало сделал…

Ночь тянулась бесконечно долго. Где-то слышалась стрельба, она была похожа на раскаты грома - то утихала, то начиналась снова. Может быть, наши перешли в наступление? Но стрельбу мы слышали и вчера…

- Бегут! Уходят! - громко закричал Хакимов.

- Миша, тряхни головой, отгони сон и не пугай людей, - спокойно посоветовал Никита Гребенюк.

- Идите сюда! Поглядите! - не унимался Хакимов.

И мы все подтянулись к двери. Нет, мой боевой друг не бредил. В сероватой мути можно было хорошо рассмотреть движение фашистских солдат. Да и уханье артиллерии усилилось.

- Ура! Наши! - закричал Куприянов.

- Подожди радоваться, - остановил его Бочкович. - Надо сначала разобраться.

Но чего разбираться? Наши войска вели бой на окраинах Николаева. Это началось наступление советских войск, в результате которого должна быть освобождена Одесса и весь Крым. А наш десант явился своеобразным предвестником, первой ласточкой, возвестившей жителям Николаева о близком и радостном дне…