Вячеслав Миронов - Я был на этой войне

Тем временем весна полным ходом вступала в свои права. Зацвели персики. Кусты покрылись розовыми цветами, листьев еще нет, запах, аромат одуряющий. Хочется мира, любви, женщину. Какая-то война мешает тебе вернуться к любимой женщине!

Как-то раз поехали к артиллеристам. Они расположились на самой высокой сопке и корректировали огонь по Гудермесу. Били точечно. Особисты притащили информацию, где у духов склады с боеприпасами и техникой. Первый раз видел, как взлетает на воздух склад с боеприпасами. Эффект, должен я вам доложить, как при ядерном взрыве. Огромное ярко-красное облако медленно поднимается вверх и вырастает, как гриб. Потрясающие. То, что раньше видел в кино, не идет ни в какое сравнение. Но самое поразительное, красивое и ужасное, что в небе над нами кружила стая журавлей. Большие серо-коричневые птицы прилетели из теплых стран и каруселью кружили над нами, не понимая, куда девался их дом. Почему такой шум и дым, гарь, чад. Где они будут выводить своих птенцов. Все, как завороженные, смотрели на птиц. Ни у кого не поднялась рука выстрелить, даже прицелится по этим благородным, величавым существам. Все просто смотрели и сочувствовали им. Эта карусель продолжалась около двух часов, а потом они выстроились клином, и улетели куда-то на северо-запад.

Когда вернулись на КП, то узнали, что в бригаду из Красноярска прибыли две представительницы «Комитета солдатских матерей». О чем они беседовали, и что предпринимали, я не знаю. Я только передал с ними письмо. Надо было подготовить жену к появлению гноящейся дырки на лбу.

В письме, как и в предыдущих, я указывал, что нахожусь в Моздоке, и тут, после совместного мероприятия, вышел ночью на улицу, споткнулся и поранил кожу на лбу. Боялся, что кто-нибудь из доброхотов сообщит жене об истинном характере ранения. Пока писал письмо, Пашка готовил дрова на ночь. Хоть и весна вступила в свои права, но по ночам было еще холодно.

— Вячеслав Николаевич, а когда приедете домой, то чеченцам будете мстить? — спросил Пашка.

— Зачем? — искренне удивился я.

— Как? Они же вас ранили, и воевали вы против них.

— Паша, мы с тобой не воевали, а участвовали в восстановлении конституционного порядка. И боролись и воевали не со всем народом, а только с его верхушкой и местной армией, которую Москва по ошибке называет «бандформированиями». Народ здесь не при чем. Сейчас в Россию хлынул поток беженцев. Позже к ним присоединятся и представители этих «формирований». И даже в этом случае, Паша, ты не сможешь их убивать.

— Почему? — недоумевал Пашка.

— Это противозаконно.

— А они?

— Они тоже не имеют права убить тебя, хотя ты разрушил их дома, убил семью, ограбил, изнасиловал дочь, сестру.

— Я никого не грабил, не насиловал, — буркнул Пашка, строгая лучину.

— Я образно. Надо учиться жить вместе. Вот и все. Мирное сосуществование. Тут не будет войны до победного конца. Мы с ними — граждане одного государства, и как бы тебе ни было противно, они пользуются такими же правами, что и ты. В данном случае, даже больше. Потому что они беженцы. А ты, впрочем, как и я — убийцы мирного населения. Не больше, ни меньше.

— Ну, вы загнули — «убийцы». Они — враги, и вообще мусульмане настроены против нас, православных, как против врагов. И в мирной жизни, они всяческие козни против нас строят.

— Ты не прав, Паша, у меня в милиции в Красноярске есть знакомые мужики. Работают втроем, одной бригадой. Один — белорус Саша Дубоделов, второй — русский Серега Никаноров, третий — азербайджанец Натик Талибов, причем не из тех, что родились в России, а приехал по распределению в Сибирь, да и остался. Так вот этому Талибову плевать на национальность, вероисповедание. Он стоит на защите закона и борется с преступниками: азербайджанцами, таджиками, чеченцами, русскими, никого не выделяя. Что на это скажешь? Все зависит от конкретного человека.

— Тут пару дней назад наши остановили расписную «Волгу» на блок-посту. Накладки, бампера, диски, антенн на крыше, что у ежика иголок на голове, стекла тонированные. Выходит весь такой красивый чеченец. Я, говорит, представитель оппозиции. Нашим, глубоко наплевать, чей он представитель, хоть самого Дудаева, порядок есть порядок. Начинают осматривать машину. Нашли в багажнике большой чемодан, хотели сами открыть, но дух не позволил. Открывает сам, а там кнопок, лампочек каких-то — тьма. Спрашивает, у кого есть дома телефон? Один из бойцов и сообщает код своего города и телефон. Дух достает что-то типа зонтика, только раскрывается наоборот. Это оказался аппарат для космической связи. Минут пятнадцать повозился, а затем и протягивает трубку. Наш поговорил с мамой. Понравилась нашим такая «игрушка», говорят: подари, мужик. А тот уперся. Дорогая штучка, нет, и все тут. Наши и кончили его на месте, тело в машину, «Волгу» подожгли и в Сунжу. Возле самой воды она и взорвалась. Стали чемодан крутить, и так и сяк. Не работает, хоть тресни. Расстреляли они аппаратуру и вслед за хозяином в воду кинули.