Имран Касумов - На дальних берегах. Повесть

Это была схватка на выдержку. Партизаны сидели без продовольствия и медикаментов, не хватало и боеприпасов. Но и нацистам приходилось туго. Крестьяне прятали от них все съестное, а подвоз из города был затруднен: в горах обозы могли отбить партизаны. Среди нацистских карателей, привыкших к сытой жизни в Триесте, начались болезни. У солдат кровоточили десны, отекали ноги.

Голодные, обозленные, они врывались в дома крестьян и, не найдя там ни крошки, разрушали все, что можно было разрушить. Женщины, старики и дети покидали свои жилища и перебирались в окрестные горы. Опустело несколько селений…

Из семи отправленных из Триеста грузовиков с продовольствием к Шульцу смогли пробиться лишь три, а этого не могло хватить на всех. В первую очередь кормили офицеров. Солдаты роптали… Больные оставались без присмотра, и на двадцатый день пришлось похоронить семерых солдат, а еще через два дня число умерших от болезней увеличилось до тридцати. Тогда Шульц решил снять осаду и отступил обратно в Триест. Уходить немцам пришлось с боями… Неожиданные набеги засевших в горах небольших крестьянских отрядов наносили ощутимый урон. Шульц вошел в город, не досчитавшись двухсот солдат.

И снова на горных тропинках, ведущих к партизанам, появились женщины с корзинами на головах. Отовсюду потянулись в бригаду группы крестьян: новое боевое пополнение.

Снова начали взлетать в воздух железнодорожные мосты, которые фашисты успели восстановить за время осады. Поезда сходили с рельсов; тоннели обваливались на головы гитлеровцам. Выведенные из строя участки железной дороги партизаны брали под свой контроль и навязывали бои ремонтным бригадам нацистов.

Партизаны дробили силы немцев и беспощадно громили карателей. Это были тяжелые сражения, в которых и сами партизаны несли немалые потери.

Наиболее сложными операциями руководили Ферреро и Сергей Николаевич.

Активность партизан была так велика, что в Берлине специально обсуждался вопрос о положении, создавшемся на Адриатическом побережье. Решено было отправить туда большое карательное соединение под командованием одного из гнуснейших убийц и палачей, полковника Курта Гульбаха, который должен был, наконец, разгромить партизан.

Партизаны об этом еще не знали.

Утвердив свой контроль в окрестностях Триеста, они готовились к действиям и в самом городе, имея в виду две цели: деморализовать гитлеровцев и помочь триестинскому подполью.

В штабе бригады разрабатывался план предстоящих операций. В числе этих операций и решено было вывести из строя типографию «Иль-Пикколо».

В те часы, когда Мехти уходил на заседание штаба, Вася, оставшись один, предавался раздумью… Рана на его ноге почти зажила, но он все же чувствовал боль, когда ходил больше обычного. Вася усиленно скрывал это от Мехти. Он знал, что разговор в штабе идет о Триесте, и боялся, что его из-за ранения не пошлют в город.

Мехти действительно хоть и понимал, что Вася стремится скорее попасть в Триест, твердо решил не брать его с собой: пусть пока отдохнет, поправится. Ферреро посоветовал ему взять в напарники Сильвио.

Узнав об этом, Вася ушел переживать обиду на высокий утес, где прежде вили свои гнезда орлы.

Сперва он сидел, обняв колени руками и глядя в какую-то точку перед собой… Потом его внимание привлекли Сильвио и Вера Николич. Вера сидела на пеньке. Сильвио стоял рядом…

Вася давно уже стал замечать, что Сильвио все время вертится около Веры Николич. Когда они с Мехти вытащили ее из «комбината» на виа Фортуна, она выглядела совсем еще девчонкой, а теперь, хоть прошло не так уж много времени, превратилась в красивую девушку. Казалось, она, словно молодой побег дерева, ждала только весны, чтобы расцвести. Энергии у нее было хоть отбавляй: она помогала женщинам стирать, стряпать, таскала воду в деревянных бочонках, ходила за хворостом, разводила костры, штопала белье.

А Сильвио ничуть не изменился: он по-прежнему оставался узкоплечим, смуглым пареньком, только движения его стали более уверенными да голос потверже.

Вася видит, что Сильвио наклонился к Вере, что-то шепчет ей. Вера слушает, щеки ее розовеют, и она чуть заметно кивает головой. Сильвио берет топор, скрывается за деревьями. Вера с безучастным видом поднимается с пенька, отряхивает платье, берет свой бочонок и тоже идет к чаще. Она старается идти не торопясь, медленно, но ноги не слушаются ее. Девушка почти бежит. Немного погодя из чащи выходят и Вера и Сильвио: за спиной у него хворост, в руках бочонок с водой. Он сбрасывает хворост возле одной из палаток.