Владимир Масян - Замкнутый круг

— Не нравятся мне твои слова.

— Не марайте себя грязью, не берите грех на душу! — Теперь Петро доверчиво приблизился к Борису, засопел в самое ухо. — Вы человек храбрый, вы не побоитесь. Уходить вам отсюда надо. Бежать! Я помогу!

— Сволочь! — Борис отбросил Ходанича в дальний угол схрона. — Убью недоноска!

— Не бейте, дяденька! — Петро закрылся руками. — Я проверял вас. Прыщ велел.

— Все равно прибить тебя мало! Вместе с твоим Прыщом, — Борис в ярости смахнул со стола на пол посуду.

Ходанич поджал под себя ноги, затих. Боярчук шагнул мимо него к лазу.

— Не ходите, — остановил его спокойный, как ни в чем не бывало, голос Петра. — Наверху охрана настоящая стоит.

Борис обернулся. В темноте лица парня не было видно. Но по голосу ясно, что перед ним сидит теперь совершенно другой человек. Борис вернулся на нары.

— Так что, будем сало исты? — спросил Петро.

— Будем, — зло ответил Боярчук.

— Давно бы так! А то развели пропаганду…

— Я?!

— А то кто же? — Ходанич с хрустом потянулся. — Шлепнут вас, так и правильно сделают.

— Это почему же?

— Не нашей вы веры человек. — Парень презрительно сплюнул на пол и ушел.

«Была или не была еще одна проверка? И кто кого хотел перехитрить?» — размышлял Борис, вспоминая день за днем свое пребывание в банде.

Когда они с Сидором на мотоцикле оторвались от погони, сотник велел остановиться. Вокруг шумел дремучий лес. Хвойные лапы плотно смыкались над головой. Пахло сыростью и свежей смолой.

Сидор тяжело, с одышкой, дышал. Пот катил с него в три ручья. Глаза затравленно озирали придорожные кусты. Он хотел, но не мог скрыть свое волнение.

— Зачем встали? — спросил Борис.

— Дальше пойдем пешком. Сейчас они перекроют все дороги. Недолго напороться на засаду.

Неожиданно резко закричала лесная птица. Сидор вздрогнул и схватился за автомат.

— У, черт! — Он матерно выругался.

От его напускной важности не осталось и следа. Понятно было, что главарь здорово перетрусил. Но в таком состоянии он был еще более опасен, его действия становились непредсказуемы.

Закатили мотоцикл под лохматую ель, забросали ветками.

— На песке остались следы от протекторов, — показал на дорогу Боярчук. — Вернемся немного назад, заметем?

— Дождем смоет. Пошли! — приказал сотник. — Смотри не отставай, искать тебя в чащобе не буду.

Попетляв между деревьями, вышли на едва заметную тропинку. Судя по тому, как уверенно шагал по ней Сидор, дор ожка эта была хорошо знакома бандиту, хотя посторонний человек ее вряд ли приметил бы в густых зарослях. Не зря, выходит, говорили, что в лесу изловить бандеровцев практически невозможно. Да и как солдатам прочесать лес, в котором в двух шагах уже не видно друг друга?

А дремучий бор становился все гуще и гуще. На что всесильное солнце и то не могло здесь пробиться к пропахшей мохом и гнилыми грибами мягкой от прелой хвои земле.

Шли молча, спотыкаясь о выпирающие корневища деревьев, проваливаясь в выеденные дождем ямы. Сидор изредка останавливался, чтобы отдышаться, яростно матерился, но с Боярчуком не заговаривал. И только когда тропа круто повернула в глубокий яр, сказал:

— Слава Иисусу! Кажись, утекли! — И, хорохорясь, но не глядя на Бориса, добавил: — Со мной не пропадешь. Еще б чарку опрокинуть вовнутрь, совсем порядок будет.

На дне оврага дважды прокричал филин.

— Свои, свои, мать твою!.. — крикнул в чащу сотник, но все-таки остановился.

Снова прокричал филин. Громко, требовательно. Понятное дело, ждал подтверждения пароля.

— Черт, свистни два раза, — попросил Сидор Бориса. — У меня в глотке все пересохло.

Боярчук свистнул. И лишь тогда послышался треск орешника. На тропе прямо перед ними возник дюжий детина в пятнистом маскировочном халате. Изжелта-седая свалявшаяся борода его торчала лопатой. Сверху над хрящеватым носом топорщились густые щетки бровей. Глаза тупые, свинцовые. Одичал человек.

— Слава Украине! — бухнул голос-труба.

— Героям слава, — торопливо проговорил Сидор.

— Якого хрена на сигнал заставы не отвечаете?

— Молодец, молодец! — похвалил сотник детину, но по всему чувствовалось, что ему не терпелось побыстрее отойти от диковатого часового. — Велю Сирко выдать тебе за службу три консервы.

— И шматок сала, — прогудел бандеровец.

— Добре, — Сидор обошел так и не посторонившегося боевкаря и дал знать Борису, чтобы тот следовал за ним.

Выбрались на поляну. Там в разных местах, укрытые сверху навесами, еще дымились костры. Вокруг них кучками сидели бандеровцы. При появлении Сидора никто не встал, только примолкли разговоры на миг. Лежавший на хворосте у ближнего костра пожилой мужик спросил простуженным голосом: