Ютака Ёкота - Субмарины-самоубийцы

— Не оплошай завтра, Ютака. Если все пройдет нормально, тебя допустят к дальнейшему. Здесь любят тех, кто лихо носится на своем «коне». — Сказав это, он лег и сразу же уснул.

Но мне не спалось. Я продолжал прокручивать в мозгу все те вопросы, о которых следовало позаботиться. Не села ли батарейка в моем карманном фонарике? Я не мог позволить себе остаться без запасного освещения, если бы вдруг вырубилось электричество в моей кабине. А мой секундомер? Как давно я проверял его на точность хода? Если он подведет меня, я могу врезаться в скалу или пойди на дно как камень. И вся моя предыдущая подготовка пропадет впустую.

Затем я подумал о своем завещании. Вдруг завтра под водой со мной что-нибудь случится? Я хотел бы оставить хоть несколько слов. Так что надо будет захватить с собой карандаш и бумагу.

Все эти мысли и множество других крутились у меня в голове, не давая заснуть. Не в силах лежать в кровати, я встал и начал разбирать свои пожитки. Будет нехорошо, если кто-то станет копаться в них перед отправкой на родину и обнаружит беспорядок. Я заглянул в свою тумбочку, и то, что я там увидел, заставило меня ужаснуться. Все ее верхнее отделение было забито грязным бельем и одеждой, являя собой в высшей степени отвратительное зрелище. Что же случилось с всегда щеголеватым курсантом летного училища Ёкотой с Цутиуры? В летном училище от меня, как и от всех других, требовали, чтобы мы хранили каждый предмет нашей одежды на раз и навсегда определенном для него месте. Каждый вечер я стирал все испачкавшееся за день, так что мои личные вещи на следующий день могли пройти, самую тщательную инспекцию. Но в расслабляющей атмосфере Оцудзимы я явно забросил старые привычки. Ну и неряхой же я стал! Я отобрал грязные вещи, чтобы пойти их постирать. Старшина Одзава, разбуженный моей возней, сердито выглянул из-под одеяла.

— Что ты там затеял, Ёкота? — свирепым шепотом спросил он, старясь не разбудить остальных. — Мне кажется, тебе завтра утром надо выходить в море? Марш спать! Тебе надо отдохнуть.

— Никак не могу заснуть, Одзава, — ответил я. — Послушай, можешь выручить меня? Если завтра со мной что-нибудь случится, разбери, пожалуйста, мои вещи. То, что вам понравится, возьмите себе. Но там есть четыре или пять грязных фундоси. Так заверни их во что-нибудь и выброси, чтобы я не опозорился перед всеми.

Представив себе, что он выбрасывает мои фундоси, то есть набедренные повязки, Одзава расхохотался так, что едва ли не перебудил всех остальных.

— Да не волнуйся ты так! — отсмеявшись, сказал он. — Тебе ведь предстоит пройти четыре или пять миль по заливу. Ничего с тобой не случится!

С этими словами он снова нырнул с головой под одеяло, а я остался стоять, чувствуя себя дурак-дураком. В конце концов я плюнул на все, снова засунул вещи в тумбочку и тоже нырнул в постель.

На следующее утро, сразу после завтрака, я бросился в эллинг с «кайтэнами», находившийся недалеко от уреза воды. Вот и мой номер 27 покоится на двух опорах. Рядом с ним я нашел и Ивао Китагаву, старшего техника, начальника технической службы.

— Вы выходите сегодня на нем? — спросил он меня.

— Так точно! — ответил я, вытягиваясь по стойке «смирно».

— Вам с ним повезло, — сказал техник. — Двигатель в отличном состоянии. Хотя все же не помешает быть поосторожнее. Всегда с ними одна и та же беда, пока не разработаются. Клапаны несколько туговаты.

— И насколько они туги? — спросил я.

Тугие клапаны для меня означали то, что при управлении торпедой придется прикладывать большие усилия на рычаги.

— Да в общем-то ничего страшного, — успокаивающе улыбнулся он мне. — Думаю, вы сможете с ним справиться без особых проблем. Главное, не волнуйтесь. А сейчас садитесь и осмотритесь.

Мой «кайтэн»! Я быстро поднялся по приставной лесенке и через верхний люк опустился на место водителя. Этот же люк использовался для покидания торпеды, что было предусмотрено в соответствии с распоряжением Генерального штаба военно-морских сил. Но никто из нас никогда даже в разговорах не касался этого вопроса. Каждый намеревался оставаться в торпеде вплоть до попадания в цель.

Вокруг сиденья блестели и сверкали новенькие рычаги управления. Освещение работало безупречно, но везде виднелись следы тавота — механики не пожалели его на смазку. Рычаги ходили туговато, но я понял, что для тридцатиминутного маршрута «кайтэн» находится во вполне удовлетворительном состоянии. Теперь я должен был доложить командиру базы. Я выбрался из отсека, сказал старшему технику, что я удовлетворен осмотром, и отправился искать командира. Он стоял на ступенях здания штаба.