Алексей Ивакин - Десантура-1942. В ледяном аду

Третий же батальон, развернувшись на звук выстрелов, прибыл на место боя минут через десять. Захваченных живых лошадей, не раздумывая, пустили на мясо. А потом выкопали и осенних лошадей, стараясь не путать их со всадниками.

«Господи, только бы не сибироязвенные…» – молились про себя в медсанбате… А военврач второго ранга Попов умолял:

– Варите как можно дольше, ребята! Варите как можно дольше!

А вслух подполковник Тарасов сказал:

– Понимаю, что вермахт сейчас стоит в Демянске, а не Красная Армия в Танненберге.

– Этого никогда не будет! – презрительно дернул щекой фон Вальдерзее.

– Не знаю, герр обер-лейтенант, будет или нет. Сейчас меня другое интересует. Более насущное, – Тарасов вдохнул полной грудью: «Начнем потихонечку?»

Юрген прищурился:

– Что именно?

– Моя дальнейшая судьба…

Обер-лейтенант помолчал. Внимательно посмотрел на подполковника. Потом тихо так сказал:

– Николай Ефимович… Я не могу вам сейчас обещать ничего. Все зависит от этого, – он приподнял листы бумаги и слегка потряс ими, – понимаете меня?

– Конечно.

– Тогда… Тогда расскажите о принципах взаимодействия с другой бригадой. Со второй, если не ошибаюсь?

– С двести четвертой…

– Да, с двести четвертой. Извините, – тонко улыбнулся лейтенант. А Тарасов едва заметно покачал головой:

– Вторая бригада должна была атаковать Лычково с тыла. Не знаю, как уж у них это получилось…

– Никак. Бригада была разгромлена, – не поднимая головы от протокола допроса, сказал фон Вальдерзее. Спокойно так сказал. Между делом. И почему-то Тарасов ему поверил.

– Двести четвертая бригада под командованием…

– Под командованием?

– Майора Гринёва.

Лейтенант удивленно поднял голову:

– Пленные из двести четвертой показывают, что Гринёв был подполковником…

– Нет. Майор. Его разжаловали осенью прошлого года. За что – не знаю. Не вдавался в подробности.

«Интересно… Поверит или нет?»

Лейтенант вроде бы поверил:

– Так, так… Продолжайте…

– Должна была выйти к месту сосредоточения бригад на болоте Невий Мох. После соединения общее руководство операцией должен был принять Гринёв.

– Что? – опять удивился Вальдерзее. – Майор руководит подполковником?

– Так решило командование фронта, – отрезал Тарасов.

– Вы проиграете эту войну… Русские не умеют воевать, и в этом я убедился только что… И по какой причине майор должен был командовать подполковником?

– Его бригада была больше. И по количественному составу, и по вооружению. Насколько я знаю, гринёвцы вошли в котел с батареей «сорокапяток».

– Господин Тарасов, а что вы почувствовали, когда узнали, что вами будет руководить МАЙОР? – выделил последнее слово обер-лейтенант.

– А вы как думаете?

Голод – странная штука. Первые три дня голод сначала сосет под ложечкой, потом охватывает все тело – даже пальцы на ногах хотят есть, – а потом раздирает тебя так, что хочется впиться зубами в руки.

И вдруг приходит момент – у кого-то раньше, у кого-то позже – голод пропадает. Кажется, что тело стало чужим, ватным каким-то. Движения замедляются. Сквозь воздух идешь, словно сквозь мягкую стену. Мыслей нет. Вообще нет.

А думать надо… Надо, надо, надо…

Почему не отвечает штаб фронта? Где самолеты снабжения? Где Гринёв со своей бригадой? Что делать? Сил бригады недостаточно даже для выполнения первой задачи – нападения на аэродром в Глебовщине. Не говоря уже о штабе немецкого корпуса… Идти на задание – значит положить бригаду в эти чертовы снега. Возвращаться – значит трибунал. Продолжать ждать – значит тихо вымереть. Деревья уже ободраны. Из хвои отвары пьют, больше нечего… Лошадей – живых и павших – хватило на один неполноценный ужин – стограммовый кусок мяса на бойца.

– Какие будут предложения, товарищи командиры? – Тарасов играл желваками. – Командиры батальонов? С вас начнем…

Встал комбат-один:

– Мое мнение – надо атаковать аэродром. По крайней мере, добудем продуктов.

И сел.

– Немногословен, ты, Иван Иванович… – улыбнулся комиссар бригады. – Жук и есть…

– А что тут еще скажешь? По-моему, больше вариантов нет… – перебил хохоток командиров капитан Жук.

Командиры других батальонов согласились с мнением комбата-один.

– Разведка?

Командир отдельной разведывательно-самокатной роты Паша Малеев – здоровый, белявый – протрубил дьяконским басом на весь лес: