Сергей Русанов - Особая примета

— Вчера керосинщик, по заказу Терезы, доставил доктору четыре канистры бензина. Мы выяснили, что столько же он доставил Барвинскому четыре недели назад — незадолго до покушения, — а перед этим доктор не брал горючего около полугода.

— Разрешите вопрос? — опросил. Петренко и обратился к Войтеховичу: — Так вы считаете, что этот курящий появился у Барвинского с четверга?

— Нет, раньше. Со вторника дом под наблюдением, кто вошел в него, тот и вышел обратно, при этом посетители бывают только в часы приема. Значит, во вторник этот человек уже был в доме; очевидно, он имел запас — пачки ему хватает на сутки.

— Правильно! — сказал Заремба. — И я думаю, что это Ян. Он остался у Барвинского с ночи на воскресенье, после того как уничтожил Козинского. Отравленное печенье послано на утро. Где проще всего достать яд? У врача. Уверен, что мазурку испекла Тереза, она же и отвезла ее в госпиталь. Теперь Ян собрался менять убежище, сегодняшние события заставят его поторопиться, если только майор не ошибается насчет тревоги доктора.

— А что думает майор Петренко?

— Согласен, товарищ генерал. По-моему, Ян в доме. Барвинский потому и торопился меня выпроводить, чтобы скорее предупредить его об опасности.

— А вы, капитан Смирнов?

— У меня есть сомнения, товарищ генерал. Согласен, что в доме кто-то скрывается. Но зачем Яну прятаться здесь, когда он очень надежно законспирирован в Брацлаве, особенно, когда не стало Козинского? После его убийства или похищения Ян имел достаточно времени, чтобы вернуться в Брацлаву. Я бы скорее допустил, что у доктора скрывается Кларк. Он ведь тоже курящий. Может быть, Тереза уже давно покупает сигареты в центре? Наконец, но менее вероятно, не держат ли они здесь похищенного Козинского?

— Да, конечно — и заботятся, чтобы он, бедный, не страдал без табаку? Нет, это совсем неудачно. А вот насчет Кларка вы правы, такой возможности исключить нельзя. Но нельзя исключить и присутствие Яна. Учтите, от места гибели Козинского до Брацлавы шестьсот километров, до дома Барвинского — семь, а ведь убийцы были пешком и мокрые.

Все с недоумением посмотрели на генерала. Он улыбнулся:

— Установлено, что вечером в субботу и ночью этим маршрутом проходили только грузовые машины. Будь убийцы на грузовике, так увезли бы и мотоцикл. Значит, они были пешие и ушли по воде, причем вылезли на берег не скоро, так как собака не нашла следа. Мокрому и грязному нужно спрятаться поскорее. Вот и скрылся у Барвинского, чтобы переждать время.

— А труп?

— Где-нибудь под плотами, а может быть, унесло в море. Вода сейчас очень холодная. Но, товарищи, все это — домыслы, факт, что в доме есть чужой человек, которого надо взять, не теряя времени. Как думаете, Станислав Иосифович, сейчас будем брать или подождем до вечера?

— Стоит подождать, пока у доктора кончится прием. Незачем путать в это дело совсем непричастных людей, да и разговоров будет меньше.

— Согласен. Сколько у него больных сегодня?

— Когда я уходил, товарищ генерал, было одиннадцать человек.

— Так, к трем он закончит. Людей у нас здесь маловато. Товарищ Смирнов, возьмите эту записку, садитесь в мою машину и поезжайте в военный городок, пусть они помогут. Товарищ Войтехович, вы уверены, что выпустят только тех, кто вошел сегодня? Ну, и отлично.

Через час с небольшим Чугунов и Заремба, выйдя из автомобиля, зашли в ресторан на углу улицы Костюшко. Это место как будто нарочно было устроено для наблюдения за домом Барвинского. Пока хозяин, потрясенный появлением таких важных клиентов, менял скатерть и подавал стаканы, Чугунов рассматривал в окно ворота докторской усадьбы, перед которыми собралось до десятка рабочих. Не прошло и пяти минут, как в ресторан вошел Войтехович, в макинтоше, с большим шарфом на шее. Он почтительно поклонился генералу и полковнику, занял свободный столик и ждал, когда хозяин освободится. Заремба заказал яичницу с колбасой. Толстяк вышел.

— Все готово, — сказал тихо Войтехович. — Дом окружен, мои люди стоят в соседних дворах и на улице, солдаты заняли переулок сзади, там домов нет, только сады. Прием у Барвинского кончился, Славек доложил, что больная, которая сейчас вышла, — последняя. Прикажете начинать?

— Да, начинайте. А где Петренко и Смирнов?

— Здесь рядом, в сквере, с моими людьми.

— Так действуйте. Мы придем в дом минут через пятнадцать после вас.

Присланная хозяином девушка подала Войтеховичу бутылку пива, он быстро выпил ее, заплатил, раскланялся и ушел. Чугунов и Заремба видели в окно, как он появился из-за угла и, вынув из кармана платок, махнул им. Тотчас на улице загремел перфоратор, прогрохотал трижды и замолк. Войтехович подошел к машине с пневматической установкой, бросил шоферу шарф и макинтош, взял фуражку и, оказавшись в форменной одежде, направился к воротам. Через минуту к нему подошли шесть милиционеров и Петренко в штатском. Все они скрылись в калитке, за ними последовало несколько человек из «рабочих». Генерал взглянул на часы — они показывали двадцать минут четвертого.