Сергей Самаров - Особо секретное оружие

Подмосковье, Москва, июль 1974 года

Едут всю ночь...

Дорога тряская, тяжеловесный «ГАЗ-66» не знает, что такое препятствия, и потому не смущается от присутствия ям и колдобин. А дорога, похоже, только из них одних и состоит. И, должно быть, военный грузовик никогда не слышал, что у машин существуют рессоры и амортизаторы. По крайней мере, у него их точно не нашлось бы при самом тщательном осмотре. Так кажется трем офицерам, сидящим в кузове под брезентовым покрытием.

Четвертый офицер – старший – устроился в кабине. Дважды за время дороги машина останавливается. Старший офицер меняет за рулем солдата-водителя, потом солдат-водитель меняет старшего офицера. Оба уматываются от такого пути. В третий раз «шестьдесят шестой» останавливается уже после того, как они проезжают указатель границы города Москвы.

Офицеры в кузове молча переводят дыхание, сплевывая пыль прямо на металлический пол, когда слегка откидывается полог над задним бортом.

– Пересадка, товарищи капитаны... – коротко сообщает старший офицер. – Вы приехали, а нам еще назад... Желательно побыстрее...

Капитаны выпрыгивают на шоссейку. Рядом с «шестьдесят шестым» стоит старенькая побитая «двадцать первая» «Волга» аппетитного, свежего в утреннем свете кремового цвета. Номер гражданский, как все трое сразу замечают. За рулем человек в гражданской одежде. По возрасту – тянет на старшего офицера.

Дверцы распахнуты. Капитаны садятся втроем на заднее сиденье, потому что переднее красноречиво занимает толстый потрепанный портфель. Человек за рулем не говорит ни слова, даже не представляется. Но капитаны понимают, что он выполняет инструкцию, и сами на разговор не нарываются. Не впервой такое дело...

«Волга» едет быстро. Утренние столичные дороги пустынны. Изредка им попадается навстречу какая-нибудь легковая машина, дважды цистерны поливают еще не нагревшийся асфальт. Москва ожидает появления солнца. А солнце появляется как раз в тот момент, когда «Волга» подъезжает к зданию ГРУ. Здесь их уже встречает сухощавый майор в очках и сразу проводит в подъезд. Пропуска уже готовы. Пропуска с фотографиями, но на вымышленные фамилии. На те фамилии, которые указаны в первых документах, лежащих в верхних карманах. В других карманах лежат совсем другие документы, с которыми они будут выходить из здания...

Генерал-лейтенант сидит за столом. Молчит, угрюмо передвигая от одной руки к другой тяжелую хрустальную пепельницу. У пепельницы снизу подклеена бархатная подкладка, и потому передвижения тяжелого хрусталя по полированной поверхности беззвучны. И не остается царапин. От руки к руке, от руки к руке... И так уже несколько минут...

Капитаны сидят за приставным столом прямо, не прислоняясь спинами к спинкам стульев. Их впервые вызвали на такой высокий уровень. Генерал даже не представился им, и они не знают, как себя вести. Впрочем, как себя вести сейчас – это не слишком важно. Вот как им вести себя потом – это главное, это и есть причина такого срочного – по тревоге! – вызова в Москву. А это им объясняет полковник, который ходит между приставным столом и окнами.

– Итак, мы имеем в наличии агента, который в третий раз присылает нам тонко подобранные, но откровенно фиктивные данные. Зовут этого человека мистер Челсми. Джефферсон Челсми, гражданин Соединенных Штатов, пятидесяти восьми лет от роду, по профессии специалист по твердому ракетному топливу. Больше десятка лет назад он сам предложил нам сотрудничество исключительно из коммерческих побуждений и ранее всегда был аккуратен и точен. Уточняю – ранее...

Полковник переводит дыхание, останавливается и смотрит на генерала. Пепельница замирает между двух ладоней в ожидании продолжения. Полковник вздыхает еще раз и продолжает движение вдоль приставного стола и обратно, одновременно возобновляя рассказ. В такт его шагам снова начинает совершать челночные передвижения пепельница.

– Около восьми месяцев назад мистер Челсми внезапно пропал и не выходил на связь в течение девяти недель. Сам оправдывает это внезапной болезнью. Проверкой установлено, что он действительно болел, но не настолько тяжело, чтобы отказаться от сеансов связи. В настоящее время мистер Челсми требует прибытия курьера для передачи последнему важных материалов, которые невозможно отправить иным образом – только из рук в руки. До этого он уже дважды работал через курьера. Получал перекодировочные таблицы для себя и отправлял материалы нам. При этом он знает или скорее предполагает, что курьер прибывает не к нему одному. В одну из таких встреч, когда мистер Челсми доложил о необходимости передачи посылки, курьер прибыл к нему через шесть часов. Следовательно, прибыл с территории США. Вполне вероятно, что он по каким-то признакам узнал в нем настоящего, что называется, стопроцентного американца, как и было в действительности.