Сигизмунд Дичбалис - Зигзаги судьбы

Вот это была работа! Не только работа, а и вся жизнь на заводе! Во второй половине месяца прибывали долгожданные запасные части для мотоциклов марки «Л-8», которые мы собирали и обкатывали. Работа шла в три смены на сборке, а обкатчиков не хватало. Вот мы и спали в цеху, питались за счёт завода и обкатывали наши «Л-8» и днём, и ночью. Зимой, в овчинных шубах ниже ступни, садились мы в седло мотоцикла с уже заведённым мотором и выезжали для обкатки — сперва внутри завода на специальной площадке, а потом и на дороги. Мы были очень дружны, обкатчики помогали друг другу и с полевым ремонтом, и с запчастями, припрятанными для этой цели в карманах шубы или под седлом. Всё было лишь для того, чтобы выполнить месячный план и не отстать от других цехов. Я, как новенький, не был ещё посвящён во все «тайны» завода. Воровали ли другие запчасти и собирали ли себе мотоциклы, я не знал (и не знаю). Я сам не украл ни одной гайки или прокладки. Но это не знали в проходной завода, когда во время внезапного обыска при выезде на дорогу для обкатки очередного «Л-8» у меня нашли тряпочный сверток с какой-то мелочью (не помню, что там было), привязанный прямо к баку. На мои объяснения, что это для возможного ремонта на дороге, здоровая, толстая баба в проходной заорала на меня, как на жулика. Я ответил ей той же монетой, и дело кончилось тем, что, вызвав кого-то, она отправила меня с докладной в отдел милиции на Дворцовой площади.

Передав меня, как преступника, в руки уголовного розыска, мой сопровождающий ушёл, и я остался сидеть на скамье в коридоре. Кажется мне, что тогда я не был объят страхом, только возмущением за то, что меня, невиновного ни в чём, привели в это место.

После какого-то времени вышел молодой ещё парень в гражданском и, выслушав меня тут же в коридоре, сказал мне, что он должен сделать обыск по месту жительства. Боже мой! Вот тут-то я и загрустил! Нет, не потому, что боялся обыска, а потому, что мне было стыдно, что все узнают о том, что меня обыскивали. Я взмолился ему не звать дворника в свидетели, а зайти в квартиру, как знакомый, и искать, что и где он захочет. Наверное, он понял мое состояние, и согласился. В моей комнате он, тщательно перевернув всё, и заглянув везде, не нашел ничего. В комнату с лежавшей бабушкой он только заглянул, написал записку, заклеил её в конверт, передал конверт мне и ушёл, успокоив меня, что всё будет в порядке. Вот как я чуть ли не получил «статью».

Казалось, что жизнь моя шла счастливым руслом. Молодость, интересная работа… Комсорг завода ставил меня в пример другим за мою преданность заводу и ударную работу. Эту бабу в проходной я больше не видел, и мне разрешали брать мотоцикл по выходным дням для специальной обкатки. Скоро у меня появилась подруга, Валя, с которой я ездил на Сиверскую к её бабушке. Во время этих поездок у нас были «передышки» в лесу по дороге домой. Тогда я впервые узнал, что такое женская ласка…

Дома, на Казанской, в углу моей комнаты жил студент какого-то института по фамилии Бурнос. У него были тоже друзья, и мы по договорённости ночевали в парках, когда одного из нас посещала подруга. Были у нас и интеллектуальные занятия. Мы много читали, и сидя перед печью-голландкой, часто обсуждали прочитанное вчетвером, потягивая кавказское вино не очень дорогого сорта, которое где-то доставал Бурнос.

Наступило лето 1941 года.

Уже пару недель я подготавливал мой «Л-8» для гонок — к кроссу на стокилометровую дистанцию где-то под Ленинградом. Всё было проверенно, в особенности сцепление и тормозные колодки. Специальный запас презервативов — для изоляции карбюратора при прохождении через речушки на пути к финишу — был тоже не забыт. Всё обещало интересные соревнования. Надежды выиграть этот кросс у меня не было, я шёл только для опыта — моими соперниками были уж очень опытные гонщики.

В газете «Ленинградская правда» в номере от 22 июня 1941 года была помещена заметка следующего содержания:

Сегодня Ленинградский автомотовелоклуб устраивает интересное большое соревнование. Мотоциклисты примут участие в 100-километровом военизированном кроссе. Они должны будут 3 километра проехать в противогазах и поразить гранатами мишени. Старт и финиш кросса — примерно в 1 километре от железнодорожной станции Парголово. Начало в 11 часов утра.

22-го июня 1941 года. Мы стартуем по очереди, чтобы избежать столкновений на узкой тропе трассы гонок. То там, то тут обгоняю я других гонщиков, и, проехав уже почти четыре круга по 20 км каждый, иду к последнему, где нужно будет выжать всё, что можно, как из мотоцикла, так и из самого себя. Вдруг — отмашка флагом! Остановился я в недоумении перед группой людей на стартовой позиции и увидел всех, кто были впереди меня тоже среди толпы. В чём дело? Почему остановка?