Владимир Рудный - Гангутцы

Репнин дни и ночи напролет очищал город от мин. На домах появилась его размашистая роспись: «Проверено. Мин нет. Л-т Репнин». Следовало писать не «проверено», а «очищено». Из каминов, из кадушек с комнатными растениями, из платяных шкафов, из погребов, из котельных саперы извлекли добрую сотню круглых английских мин с ввинченными в центре взрывателями — «плевательниц», как окрестили их фронтовики. Нашли много мин замедленного действия.

— Дегтя бы им горячего вместо ужина! — негодовал Репнин. — Хороши побежденные: одной рукой мир подписывают, а другой подкладывают фугасы.

— Деготь приберегите для другого раза, — успокаивал Репнина Расскин. — А ужин приготовьте на совесть — в даче Маннергейма. И водки побольше. Покажем им настоящую дипломатию!

— Хороша дипломатия: с миноискателями!

— Если вдуматься, лейтенант, — рассмеялся Расскин, — не обойтись в наше время без этого инструмента. Такая уж у вас незаменимая и замечательная профессия, Репнин.

Экхольм вызвал начальника подрывной группы капитана Халапохья — флегматичного пожилого офицера второго отдела генерального штаба.

За годы резидентской деятельности Экхольм много наслышался о капитане: его считали мастером по снабжению диверсантов всевозможными хитроумными штучками. Впрочем, Экхольм знал про все провалы капитана Халапохья: невзорвавшаяся адская машина, своевременно обнаруженные советскими разведчиками фугасы, термитные бомбы, вспыхнувшие не там, где было задумано. Давно Экхольм мог разоблачить самодовольного капитана, но считал это невыгодным для себя. А теперь, получив приглашение к русским, он припомнил все.

Русские извлекли фугасы почти из всех жилых домов. Черт с ними: Халапохья расставил в домах множество ложных мин. Главное, чтобы русские не нашли заряды, заложенные в порту, на хлебозаводе, железнодорожном узле и под водонасосной станцией. Там, на водокачке, двое суток сидел запершись один артист своего дела, давний спутник Халапохья, — он впустил матросов в башню только на третьи сутки и жестами, притворяясь незнающим русский язык, убедил их, что не хочет и не может расстаться с местом, где трудился всю жизнь; привели переводчика, попросили этого агента объяснить устройство механизмов — вот этого-то он и не знал, матросы прогнали его, и теперь они хозяйничают там сами, без надзора. Воды пока нет, но насосы они, конечно, освоят. А вот найдут ли заряды, сработают ли заряды на этих главных объектах? Докопались до них русские или нет?..

Экхольм уже жалел, что предложил русскому комиссару устроить штаб-квартиру на даче Маннергейма. Капитан Халапохья заминировал дачу особо сложной адской машиной, конструкция которой была его гордостью. Рассчитали, что взрыв произойдет после отъезда финнов и все русское командование, вся комиссия, которая намерена предъявить в Хельсинки претензии за разрушение порта и других объектов, — все они будут уничтожены. Но что, если дача взлетит на воздух не завтра, а сегодня, в час, когда Экхольм усядется за стол с комиссарами?

Халапохья походил на крепкую ломовую лошадь. Низко посаженная на широкие плечи голова, такая же квадратная, как и все туловище, серое, непроницаемое лицо, тяжелый взгляд — все это сейчас раздражало Экхольма. Халапохья извлек из кармана маленькую записную книжку и монотонно произнес:

— Фугас поставлен в ноль-ноль часов двадцать две минуты двадцать второго марта. Проверен миноискателями русского типа. Никаких признаков минирования не обнаружено. Рассчитано, что русские, поселившись на даче, затопят камин…

— Это я знаю и без вас, — перебил Экхольм. — Докладывайте наблюдения.

— Слушаюсь. Русские поселились в даче двадцать второго марта в двадцать ноль-ноль по среднеевропейскому времени. Двадцать второго марта в двадцать один час двадцать одну минуту был отмечен дым. Дым шел из первой трубы, следовательно, топили не камин, а…

— Короче. Когда начал действовать механизм?

— Механизм начал действовать двадцать четвертого марта, когда из второй трубы появился дым — и, следовательно, можно считать, что был зажжен камин…

— Время?

— Двадцать три часа тридцать шесть минут.

— На сколько суток установлен часовой механизм?

— На восемь суток.

— Они топят камин каждый день?

— Не имеет значения, господин полковник. Тепловому воздействию фугас не подвержен. Только часы.

— Следовательно, действие произойдет сегодня?