Сергей Буренин: Возвращение бумеранга

— Надо срочно подготовить группу и забросить ее к нему, — предложил Бенеш, — Как видите, у вас все же что-то да осталось.

— Вы разве не поняли? — удивился Моравец. — Он один. У него нет крыши над головой, у него липовые документы, и в случае чего достать другие он не сможет. У него нет денег. Забрасывать группу к нему или забрасывать ее просто так для самостоятельных действий — это одно и то же.

— Но все-таки он будет уже не один, — заметил Бенеш, — И у этого радиста уже есть опыт, он будет очень полезен для вновь прибывшей группы.

— Пока я бы не стал торопиться с новыми группами, — возразил Моравец. — Давайте оглядимся после нашей Гейдрихианы. Она очень дорого обошлась всем силам Сопротивления.

По шоссе понуро шел молодой человек. Он искоса взглянул на километровый столб и определил, что до города ему осталось всего три километра, хотя это он знал и так: всю дорогу он бросал такие взгляды на километровые столбы в надежде, что хоть какой-то из них пропущен и он прошел уже больше, чем думает. Вот уже почти две недели он вел жизнь бродяги. Перебивался случайными заработками, ночевал где придется, очень часто под открытым небом. Это был Иржи Потучек.

Последнюю свою радиограмму он дал 21 июня из-под Богдашина. Там он спрятал свою рацию и еле-еле сумел вырваться из облавы. С тех пор он и бродил по округе, стараясь долго на одном месте не задерживаться. Сейчас он шел в Пардубице в надежде найти Бартоша или Вацлава, или Франту.

С Бартошем они должны были встретиться 20 июня, но тот почему-то на встречу не явился. Потучек заходил и в Дашице, но там на квартире Бартоша уже жил новый жилец. Все известные ему явки оказались провалены. Два раза он чуть было не угодил в засаду. И вот он шел к своей последней надежде.

Мимо него пронеслась легковая машина, но обогнав его метров на десять притормозила и дала задний ход. Из машины вылез офицер в эсэсовской форме.

— Куда идем? — строго спросил он.

— В Пардубице, — пожав плечами, кивнул в сторону города Иржи.

— Зачем? — допытывался офицер.

— Мне там обещали работу, — на ходу импровизировал Иржи.

Он не испытывал ни страха, ни волнения: за эти дни он так устал бояться и волноваться, что все его чувства притупились.

— Документы, — потребовал офицер.

Иржи протянул ему свой паспорт и трудовую книжку. Тот внимательно пролистал оба документа.

— Ты уже почти месяц нигде не работаешь, — заметил он.

— Я же говорю, что иду устраиваться на работу, — напомнил Иржи.

— И отметки о регистрации в полиции у тебя нет, — продолжал офицер.

— Вот устроюсь на работу, сниму комнату и отмечусь, — пообещал Иржи.

— Ну-ка садись в машину, — приказал офицер, — Проедешь с нами, а там мы как следует проверим, что ты за гусь.

Иржи прекрасно понимал, что такой проверки он не пройдет, к тому же в кармане у него лежал пистолет, и не какой-нибудь «Вальтер», а «Кольт», который выдаст его с головой. Иржи сделал вид, что направляется к открытой дверце и в этот момент резко выхватил пистолет, почти в упор выстрелил в офицера и бросился к обочине. Он перепрыгнул обочину и бросился к лесу, когда у него за спиной раздалась автоматная очередь. Он почувствовал, как его что-то как плеткой хлестнуло по спине и начал падать в кроваво-красную бездну, полную боли. Так погиб последний из парашютистов, имевший хоть какое-то отношение к покушению на Гейдриха.

2 сентября 1942 года в Пражском дворце Правосудия начался открытый процесс над соучастниками покушения на имперского протектора Богемии и Моравии обергруппенфюрера СС Рейнгарда Гейдриха. О процессе заранее много говорили. Первыми перед судом предстали настоятель церкви Владимир Петршек, священник Вацлав Чикль, председатель совета старейшин православной церкви Ян Зонневенд и епископ Горазд (в миру Матвей Павлик). К вечеру 3 сентября всех четверых приговорили к смертной казни.

Процесс длился до 23 числа. По делу в качестве обвиняемых проходило 252 человека. Среди них были все, кто когда-либо встречался с английскими парашютистами, передавал им какие-нибудь вещи или представлял информацию. Большинство обвиняемых было приговорено к смерти и лишь небольшая часть к длительным срокам заключения. Фактически это было ядро тех, кто представлял Сопротивление, руководимое находящимся в Лондоне чешским Правительством в изгнании.

Возможно, читателя заинтересует судьба некоторых наших персонажей. Полковник Моравец закончил жизнь в конце шестидесятых годов, работая учителем истории в сельской школе.