Петр Елисеев - Привал на Эльбе

— Становись! — раздалась команда.

Пермяков, вскочив на пень, стал читать приказ командира полка.

— «Младшему сержанту Сандро Элвадзе за успешное выполнение задания в разведке объявить благодарность…»

— Служу Советскому Союзу, — сказал Сандро.

— «Рядовому Михаилу Елизарову, — продолжал командир эскадрона, — за отличное выполнение боевого задания и проявленные при этом смелость, находчивость, выразившиеся в захвате «языка» и полевой штабной сумки с важными документами, объявить благодарность и представить к награде».

— Служу Советскому Союзу! — крикнул Елизаров.

Михаил не ожидал такой радости. Пермяков подошел и пожал ему руку, поздравил.

— Командир полка приказал, — продолжал Пермяков, поднявшись опять на пень, — отправиться в засаду. Задача: перерезать шоссе, по которому, как выяснилось теперь из документов, захваченных Елизаровым, противник будет перебрасывать силы.

— Слышишь? — Элвадзе толкнул в бок Михаила.

— Дорога к месту засады идет вокруг леса. Я решил идти прямо, — Пермяков протянул руку вперед, — место болотистое. Этим путем мы проберемся незаметно и придем часа на два раньше. Пойдем пешие. Коней возьмем только для связных. Всем подобрать полы шинелей, плотно пригнать снаряжение.

Холодные струи дождя с касок стекали на плечи.

Мгла поминутно прорезывалась молниями, на мгновение освещавшими мокрую землю.

Бойцы стояли наготове. Карабины и автоматы висели за плечами дулами вниз. Шинели, полы которых были заправлены за пояса, потяжелели, давили плечи.

— Шагом марш! — негромко произнес Пермяков, и эскадрон двинулся.

Тихо было кругом. Бойцы, осторожно шлепая по воде, угрюмо молчали. Они старались ступать на кочки, но то и дело срывались в воду.

Вера шла рядом с Михаилом. Она с гнетущей тоской всматривалась в густую темень. Мокрая шинель давила на плечи. В сапоги просачивалась вода. Санитарная сумка терла бок, ремень ее резал плечо. Вере хотелось снять сумку, отдать кому-нибудь.

— Вера, тяжело идти? Дайте я понесу сумку, — сказал Михаил.

Девушке приятно стало, что не забывают ее. Она взялась было за ремень, но, взглянув на казака, опустила руку. Она разглядела на Михаиле противогаз, на поясе у него висели три гранаты, два диска патронов, фляга, лопата, немецкий парабеллум и за плечом — автомат.

«Он еще и мою сумку хочет нести, — подумала Вера. — Нет, война не прогулка. Тяготы войны должен нести каждый».

Михаил споткнулся в яму. Ледяная вода налилась в сапоги. Элвадзе помог ему вылезти — и опять как ни в чем не бывало они шагали, шагали.

Болото кончилось. Казаки долго еще пробирались лесом, пока, наконец, не дошли до шоссе. Было четыре часа. Пермяков приказал установить пулеметы, выставить охранение и рыть окопы на краю леса.

— Ох, и погодушка, — вздохнула Вера, выливая из сапога воду.

— Не погода — собачья смерть! — Михаил, сидя на кочке, выкручивал портянки.

— Не погоду брани, а Гитлера, — сказал Элвадзе. Он хотел помочь Вере стянуть второй сапог.

— Не нужно, — сказала она, отстранив его руку.

— Устали? Ноги промокли? — спросил Елизаров. Он достал из кармана носки и протянул девушке.

— Зачем? Не надо. У вас ведь тоже мокрые ноги.

— Надевайте, надевайте. Я привычный к воде: на Дону и родился и вырос. А вы можете простудиться.

Элвадзе подтянул ремень и, проворно повернувшись к Михаилу, весело спросил:

— Ужин подавать?

— Прошу. А что за меню?

— Что вашему сердцу угодно. — Грузин открыл брезентовую сумку, висевшую у него на боку. — Пожалуйста, окорок по-солдатски, — достал он из сумки кусок сала, — шашлык на гранатном соку, — открыл банку консервов, — свежие овощи, — положил луковицу.

— А что вам угодно? — обратился Элвадзе к Тахаву.

— Давай бишбармак [5] Бишбармак — национальное блюдо: жирно приготовленное мясо с тестом. , — отозвался Тахав.

— Пожалуйста. В моей сумке-самобранке все есть, — достал Элвадзе кусок помятого промокшего хлеба.

— Вера, поднимайтесь, — сказал Михаил. — Сандро, фляга жива?

— Жива-здорова, шлет свой поклон! — налил Элвадзе спирту в крышку фляги. — Первый поклон санитарной службе.

— Вера Федоровна, согревающий компресс. — Слегка дотронулся Михаил до плеча девушки.

Вере не хотелось двигаться. Мокрая и продрогшая, она вздремнула, прислонившись к стволу ветвистого дуба. Она нехотя выпрямила спину и тихо спросила:

— Куда компресс?

— Вот сюда, — щелкнул Михаил себя под горло.