Андрей Орлов: Черный штрафбат

Последний ящик растворился в утробе грузовика. Офицер что-то крикнул — из здания потянулись солдаты — вспотели, бедненькие. Устало смеялись — кто-то рассказывал забавную историю. Словно и не было рядом русского наступления. Неужели и впрямь считают, что погонят русских обратно? Один уже поставил ногу на подножку, другой начал игриво подсаживать его за задницу.

— Хоффер, прикажите офицеру, чтобы построил своих людей на плацу, — процедил Зорин. — Всех до единого. Весь взвод. Скажите, что хотите сказать им несколько слов.

— Зачем? — качнулся подполковник. — Что я им скажу?

— Выполняйте, Хоффер.

— Зоммель, постройте взвод на плацу! — хрипло выкрикнул подполковник. — На пару минут!

Офицер повернулся, состроил недоуменное лицо, искоса глянул на Зорина, каркнул что-то своим солдатам. Солдаты потянулись на плац, поправляя обмундирование и болтающиеся за спинами автоматы. Неторопливо выстраивались по отделениям. Вразвалку приблизился Зоммель, молча смотрел, как командиры отделения строят подчиненных. Только сейчас Зорин обратил внимание на шлифовки в виде вензелей на погонах. Переплетенные литеры «GD». «Прекрасно, знаменитая дивизия «Великая Германия», прославившаяся безжалостными карательными акциями на оккупированных территориях — такими, что и СС бы позавидовало. Эко разбросало-то вас, ребята, по фронтам…» Напряжение давило со страшной силой. Он видел краем глаза, как из машины выбрался Шельнис, начал смещаться, как бы невзначай, к грузовику. «Мог бы физиономию попроще сделать, товарищ проворовавшийся интендант…»

— Хоффер, я обещал вам неприкосновенность, — пробормотал Зорин. — Поэтому слушайте, второй раз не предлагаю. Скажите Зоммелю, что зачитаете приказ, сейчас его принесете. Бегите в здание, выйдете через задний ход… Не забывайте, что вас уже приговорили в Берлине к расстрелу. Впрочем, если вам так хочется блюсти свою поруганную офицерскую честь…

— Но что мне делать? — Хоффер был раздавлен, потрясен, он из последних сил старался выглядеть спокойным. Возможно, он о чем-то уже догадывался.

— Сдавайтесь русским, что я вам еще посоветую? Не сдадитесь — вас все равно найдут. Что вы волнуетесь, вы не СС, выполняли свой солдатский долг. У русских нет обыкновения расстреливать пленных высокопоставленных офицеров абвера. Можете ввернуть по случаю о вашей причастности к покушению на Гитлера — это прибавит вам козырей.

— Но я не участвовал в покушении на Гитлера, хотя и не приветствовал никогда политику СС и гестапо — особенно на оккупированных территориях…

— Кто об этом знает? Действуйте, Хоффер. Удачи вам…

«Дал слово — крепись. Эх, — думал он, — нет рядом Фикуса, избавил бы от нелепых угрызений совести…»

В ушах звенело, он не вслушивался, что бросил Хоффер Зоммелю. Торопливо двинулся прочь, взбежал на крыльцо, исчез в здании. Да пусть хоть стреляется. Зоммель проследил взглядом за начальником школы, пожал плечами. Отдал команду — и солдаты встали по стойке вольно. Шельнис был уже где-то сзади, пошаркивал подошвами, смещаясь к грузовику. Новицкий начал движение. Это правильно, убираться надо с линии огня…

Он распахнул позолоченный «эсэсовский» портсигар. Бросил сигарету в зубы, вовсе не собираясь ее курить. Похлопал себя по карманам, сделал вид, что нет зажигалки, повернулся к уходящему Новицкому, сделал за ним несколько шагов. И последнее, что заметил — взгляд Зоммеля, исполненный какого-то презрительного недоумения.

А дальше несколько страусиных прыжков, повалил на гравий замешкавшегося Новицкого, рыкнул что-то Шельнису…

Впервые в жизни злобный лай немецкого пулемета был сродни лебединой песне. В солдатском мастерстве Игумнова он уже не сомневался. Ливень свинца порвал плотную массу мышиного цвета! Выхватывая пистолет, Зорин видел, как в числе первых задергался Зоммель. Страшноватый, однако, танец. Солдаты орали от страха, охваченные паникой, валились гроздьями. Несколько человек бросились в сторону — Игумнов перенес огонь. Немцы падали друг на друга, не успевая перевести автоматы, висящие за спиной, в боевое положение. Двое или трое бросились назад — к ступеням. И полегли на ступенях, истекая кровью. Короткая пауза — перезарядка, кто-то хромал в сторону грузовика, глупыш. Зорин выстрелил, не вставая — немец повалился ничком, колотился в конвульсии, выхаркивая кровь. Тела валялись по всему плацу — многие еще шевелились. И вновь загрохотал пулемет. Пули вонзались в тела, рвали мундиры. Несколько секунд — и уже никто не шевелился…