Николай Далекий - Ядовитое жало

— Угадай!

У Валерия перехватило дыхание: Оля! Нашла‑таки… Охваченный страхом, он торопливо схватил пальцами лист, скомкал его и лишь тогда разнял руки девушки.

Он не мог унять нервную дрожь и сказал как бы в оправдание:

— Испугала…

— А что ты писал? Письмо? Кому? — девушка заметила состояние Валерия, но не поняла причины его волнения. Ей хотелось растормошить его, развеселить.

— Кому надо, Оля… — сухо сказал Москалев и поднялся с пенька.

— Родным? Девушке? —Оля притронулась к его локтю.

— Отстань! — отстранился от нее партизан. Грубость Валерия неприятно поразила Ольгу, она удивленно посмотрела на юношу и обиженно поджала губы.

— Извини… — буркнул Москалев.

— Валерий, может быть, вы все‑таки объясните, что с вами происходит? —переходя на официальный тон, спросила Ольга. — У меня такое впечатление, что вы избегаете встречи со мной.

— Не выдумывай. Просто так получается.

— Нет, не просто, — покачала головой Ольга. — Я заметила, вы стараетесь не попадаться мне на глаза. Странно. Разве я проявила какую‑нибудь нетактичность, была навязчива или обидела вас чем‑либо? Скажите, Валерий. Вы поймите мое положение: я всем рассказываю, как вы меня спасли, а мой спаситель видеть меня не хочет.

Валерий угрюмо молчал.

Девушка долго испытывающе глядела на него. Наконец произнесла негромко.

— Я не хочу лезть к вам в душу, Валерий, но мне кажется, что вас что‑то мучает. Я угадала? Может быть, я могу чем‑либо помочь? Доверьтесь мне, Валерий. Серьезно! Я так хотела бы вам помочь, сделать что‑нибудь хорошее, приятное для вас. Но только не подумайте, что я навязываюсь. Ведь могут быть и простые человеческие взаимоотношения.

— Ты, Оля, хороший, счастливый человек… — сказал Москалев, отворачиваясь.

— А вы разве плохой? Вы прекрасный, мужественный человек, Валерий. Я ведь помню, как вы вели себя, когда нас преследовали враги. Я помню каждое ваше слово, жест. Нет, для меня вы настоящий человек, герой.

— Спасибо, Оля. — Валерий схватил руку девушки и крепко сжал ее. Он был взволнован. — Вот ты и помогла мне. Теперь я знаю…

— Что вы знаете?

— Знаю, что мне делать. — Партизан смотрел на девушку смеющимися глазами, в которых блестели слезы.

— Вы говорите загадками. Вы любите говорить загадками, Валерий.

Неожиданно для Ольги Валерий поцеловал ее в щеку и, ничего не сказав, быстро зашагал в сторону хутора.Ольга несколько раз окликнула его, но он не остановился и даже не оглянулся.Юра Коломиец «оформлял» второго Когута.

Еще в лесу, предвидя, что у него будет много работы, капитан Серовол доверил это дело своему помощнику. Он шепнул Юре на ухо: «Когута–первого я уже перекрестил на Кузьму Горбаня, придумал ему легенду. Он в третьей роте. Оформи в том же духе второго. Скажи ― «капитан так приказал». Это был весь инструктаж ― Серовол уже убедился, что Юра с такими поручениями справляется хорошо.

Когут–второй сидел на скамье, ждал, что скажет «писарь». Хлопец поспал в клуне на сене часа три, отдохнул и уже не выглядел таким измученным и несчастным, как при первой встрече. Только глаза его по–прежнему были печальными. После сна его тянуло на зевоту, и, зевая, он каждый раз прикрывал рот ладонью левой руки.

«И у того глаза были печальными, ― вспомнил Юра. ― Печальными и злыми. Но ведь это дело характера. Андрей Когут может быть суровым человеком, может быть и мягким, душевным. Кто же из этих двух настоящий, с настоящим горем, а кто тот, для которого чужое горе только личина?»

Юра перебрал в памяти рассказы одного и другого Когута, сопоставил их и снова убедился, что рассказы эти полностью совпадают. Только в одном месте имелось нечто, похожее на расхождение. Когут–первый говорил о гибели своих родных, как об уже установленном, не подлежащем сомнению факте, а этот, второй, что сидел сейчас перед Юрой, не утверждал, а предполагал: «Я думаю, они все погибли», ― сказал он. Но, может быть, слово «думаю» возникло случайно, и Когут–первый мог выразиться точно так же?

Нужно проверить.

— Андрей, ты сказал, что все твои родные погибли.

— Погибли.

— А если не только тебе, а и кому‑нибудь из них удалось спастись? Ведь бывают всякие случаи, бывают прямо‑таки чудеса.

Когут вздрогнул, пристально посмотрел на «писаря» и тут же отрицательно покачал головой.

— Трудно… — сказал он с тяжелым вздохом. —Нет, нет, на это надеяться нельзя. То было бы действительно чудом. Я думаю, они погибли все…