Николай Далекий - Ядовитое жало

Вот оно что! Итак, загадочная история с сумкой писаря полностью прояснилась. Бородач не отказался от мысли немедленно отомстить за все, что случилось у Черного болота, он только изменил направление предполагаемого удара и на сутки продлил подготовку к нему. Теперь‑то, пожалуй, стоит пойти на риск и подготовить для хитрого

зверя надежную западню. Спокойно! Нужно все хорошенько продумать.

Гильдебрандт, словно не замечая офицеров, откинулся на спинку стула и уставился прищуренными глазами в одну точку перед собой.

— Новое донесение? Разрешите… — не выдержал Белинберг и протянул руку к лежащей на столе бумажке.

— Да, да! — живо откликнулся гауптштурмфюрер, но тут же быстрым движением опередил своего помощника и взял бумажку. — Господа, получено новое сообщение, агент делает поправку — нападение будет произведено не на Будовляны, а на Кружно, и не сегодня, а завтра, в ночь с субботы на воскресенье.

Снова наступила полная тишина, но она продолжалась всего две–три секунды. Послышались возбужденные восклицания.

— Что же это получается?

— Ясно, ясно…

— Сегодня — одно, завтра — другое… Гильдебрандт поднялся и с насмешливой улыбкой смотрел на своих взволнованных помощников.

Теперь он знал, что ему делать, и не нуждался в советах, подсказках.

— Господа, сегодня мы ничего менять не будем. Сегодня мы ждем налета бандитов на Будовляны. В других местах также все наши силы находятся в состоянии боевой готовности. Если ночь пройдет спокойно, мною будет отдан новый приказ. Сейчас — все по своим местам.

Гильдебрандт сам выехал в Будовляны. Чем черт не шутит… Бородач, видимо, колеблется, выбирает то один, то другой вариант, и его противоречивые приказы могли ввести в заблуждение Иголку.

Нужно быть начеку.

Однако ночь с пятницы на субботу прошла спокойно. Гильдебрандт провел ее без сна, он составлял план действий на завтрашний день и подсчитывал, сколько людей можно будет собрать в Кружно.

Эта ночь прошла спокойно и для партизан, если не считать маленького «чепе». Еще вечером всем командирам был дан приказ наблюдать за бойцами и в случае самовольной отлучки кого‑либо не поднимать шума, а сообщить об этом в штаб. Оказалось, что отлучался ночью только один боец ― Домбровский, Взводный Ковалишин доложил,

что Домбровский вышел из клуни около полуночи, а вернулся в три часа утра, тихонько улегся на Свое место.

— Занеси‑ка Домбровского в кондуит, —сказал Серовол своему помощнику.

Юра Коломиец удивленно взглянул на капитана. Незадолго перед этим капитан Серовол приказал ему занести в список лиц, вызывающих подозрение и подлежащих тщательной проверке, почтаря Валерия Москалева, спасшего от гибели парашютистку. Теперь в кондуит попадает один из наиболее храбрых и надежных бойцов отряда, поляк Стефан Поплавский, получивший от товарищей кличку Домбровский.

Юра знал, что за связь с партизанами гитлеровцы уничтожили всю семью Домбровского.

— Неужели вы его подозреваете?

— Подозрение — не то слово, Юра. Я уже тебе говорил… Нужно присмотреться к Домбровскому. Эту ночь он пропадал где‑то почти четыре часа. Понял? Только он один исчезал…

Юра Коломиец испугался, но тут же его глаза радостно засияли.

— Товарищ капитан, я знаю, где он был. Он к Ирке бегал.

— Что за Ирка? — удивился Серовол.

— Ирен, внучка мельника. Ветряк у них. Такая славная девчонка.

— Откуда ты знаешь?

— Так у них же любовь, — смущенно заулыбался Юра, видимо, испытывая неловкость от того, что выдает чужой секрет. — Страшное дело! Только они все в тайне от ее деда держат. И вообще они скрывают… Ведь ей лет пятнадцать, Ирке‑то, совсем молоденькая.

— Если они скрывают, — откуда тебе известно?

— Замечал, товарищ капитан. Раза три–четыре видел их вместе.

— Мало ли что… Может быть, случайно встретились, а ты сразу — любовь.

— Их видно, товарищ капитан, — упорствовал сияющий праздничной улыбкой Юра. — Влюбленных… я знаю, я по глазам их безошибочно определяю. Когда мы после Черного болота сюда вернулись, Ирка за плетнем стояла, — то спрячется, то выглянет. Увидела Домбровского — плачет и смеется. Обрадовалась, что он живой остался. И убежала сразу.

— Так ты думаешь, что Домбровский этой ночью к ней ходил? — несколько разочарованно спросил начальник разведки.

— Уверен. Я у него и платочек видел с вышитой надписью по–польски: «Коханому — Ирена».

— Ннда! — недовольно чмокнул губами Серовол. — Ты все‑таки занеси его в нашу тетрадочку. Посмотрим, что это за любовь…