Егор Лосев - Резервисты

У бетонных кубиков, на дороге, Толстый на «страховке» стоит, у Толстого и кликуха такая, потому что он на вид толстый. У него «будка» в каску не влезает. На самом деле он не толстый, а здоровый, как бык. Вырастили это чудо в США, а в тринадцать лет перевезли в Израиль. Гирю, двухпудовку, купленную на «бухарском» рынке, он тягает играючи. Помню, еще когда мы срочную служили, махнули однажды в самоволку, в какой-то паб, в Нагарии. Сашок с одним гражданским девушку не поделил. Ну и пошло-поехало, нас семеро, их человек десять. Зато мы два дня как из Ливана сменились, озверевшие все. Толстый их как кегли разметал, а затем и пограничный патруль на улице тоже. Мы тогда еле ноги унесли, километров пять через банановые плантации драпали, шарахаясь от сирен и мигалок полицейских. Сейчас Толстый студент, а заодно за сборную тель-авивского универа штангу поднимает.

Перед Толстым Ашер и Давид стоят, документы проверяют. Ашер на стрелковом оружии помешан: на пистолетах особенно. Вот и сейчас у него «Глок» сзади из-под разгрузки выпирает. Ашер на гражданке инструктором по стрельбе работает, два месяца назад мы на его свадьбе гуляли. Всем взводом скинулись тогда на этот самый «Глок».

Давид, наоборот, оружие ненавидит, про таких говорят: «левее только стенка». Он за мир борется в движении «Шалом ахшав». [16] «Шалом ахшав» — левая политическая организация, требующая мира любой ценой. Говорит, если все территории отдать, войска убрать, сразу мир наступит. Правда, пока мира нету, приходится ему служить с оружием в руках. Каждый раз как мы на сборах встречаемся, он всех за мир агитирует. В гражданской жизни Давид тоже студент, как и Толстый, только в хайфском университете.

Перед ними длинная очередь палестинцев тянется, все с работы возвращаются. Вдоль очереди Ибрагим со своей тележкой скачет, чай, кофе, напитки разные продает и бейгале [17] Бейгале — баранки. на закуску. Оно ведь как бывает, «кому война, а кому мать родна», вот он и зарабатывает на хлеб с маслицем. Нас Ибрагим любит, кормильцами называет, все норовит угостить бесплатно.

Теперь на другую сторону выглянем: оттуда движения почти нет, там Хаим с Лехой-Вурдалаком дежурят. Кликуха эта к Лехе еще в Ливане приклеилась, он тогда только курсы санинструкторов окончил. На одной операции танк на фугасе подорвался, водиле позвоночник сломало, а так как башня была вбок повернута, через задний люк его вытащить не могли. Пока командиры думали, Леха с водилой сидел, как мог пытался его вытянуть, искусственное дыхание делал, но танкист все равно умер. Когда Леха вылез из танка, видок у него был, доложу я вам! Глаза сверкают, морда вся в крови, вурдалак, да и только. Оттуда кличка пошла. Да и потом приходилось Лexe кровушку чужую пить. Сапера, помню, одного после подрыва откачивал, весь в крови перемазался, глаза дикие, но отстоял, прямо из рук у «костлявой» выдернул. Прибор у него такой имелся искусственное дыхание делать, типа клизмы с раструбом. Так он всегда сам делал изо рта в рот, не доверял прибору. Сейчас Леха фельдшером на «Скорой» вкалывает.

Рядом Хаим стоит и молится, мне сверху видно, как он тихонько качается. Хаим религиозный, «датишный» по-нашему. Не просто, а ультрарелигиозный, кипа у него под каской черная, борода, пейсы, цицит [18] Цицит — кисти с узелками, свисают поверх одежды у религиозных евреев. из-под разгрузки свисает, детей уже пять штук «наклепал», это в двадцать девять лет! Ему бы в ешиве учиться да государственные деньги проедать, но он хоть и «хареди», [19] Хареди — ультрарелигиозный. а работает в какой-то религиозной организации и на сборы армейские каждый год ходит, как все мы. Только с едой ему тяжко приходится, кошерность у нас только формальная, на самом деле в таких условиях трудно кашрут соблюдать, вот и приходится Хаиму консервами из сухпая питаться. А ведь когда с нами срочную пулеметчиком служил, нормальный пацан был — светский. Это потом, на гражданке, он «ушел». Однажды автобус ждал на остановке. Подошел автобус, а Хаим стоит и двинуться не может, словно столбняк на него напал. Так и ушел автобус без Хаима. Только недалеко, метров на сто, а там разнесло автобус взрывом: террорист-самоубийца внутри ехал. Вот и решил наш пулеметчик, что бог его специально спас, и ударился в религию.

Еще Петруха, командир наш, где-то внизу ходит, израильтяне его имя никак выговорить не могут, все коверкают, Пиотр, Питер. Они его, по-моему, боятся. Есть за что: два метра роста, сто кэгэ мускулов. Петруха вообще чисто русский, православный. Он даже крест на шее носит, Хаим как увидел, шарахается от него, как черт от ладана.