Василий Веденеев - «Волос ангела»

— Домна?.. — раздался в ответ знакомый, чуть хрипловатый голос. — Отворяй, свои!

Домна загремела запорами, и в дом вошел похудевший, одетый в поношенное пальто с чужого плеча Антоний. Пашка, бросив свою одежонку, вышел ему навстречу.

— Сбежал?

— Керенский отпустил… — усмехнулся Антоний, тяжело опускаясь на лавку у стола. — Соберите мне быстро пожрать чего… Водка есть?

Пашка кивнул и полез за печь, загремел там посудой. Домна, охая и причитая, начала собирать на стол.

— Ну, за здоровье Саши Керенского… — Антоний опрокинул в рот водку, со стуком поставил стакан, захрустел луковицей. Пашка услужливо подвинул ближе к нему тарелку с вареной бараниной. — Он к нам сострадание имеет, наверное, потому, как сам из адвокатов. Я слыхал, тут Корнилов на Питер шел? Вот тот бы не помиловал — и своих, и чужих, всех бы перевешал. А Саша Керенский, тот молодец… Чего нового? Работал без меня?

— Так, по мелочи… — Пашка тоже налил себе водки. — Знакомый твой присоветовал тихо сидеть пока.

— Ладно… Отоспимся и надо будет переодеться, а то в рванье ходить неудобно. Попался в дороге один черт, ободрал в карты, хотел было с ним разобраться, да их целая компания оказалась… Ну, пришлось так. — Антоний кивнул на валявшееся у порога пальто.

— Во… — не утерпев, похвастался Пашка, доставая офицерский наган.

Антоний взял, повертел, рассматривая:

— По нынешним временам — нужная вещь! Завтра мне добудь. И патронов поболе. Понял? Схожу к знакомому — должен помочь деньгами на первое время. А потом, думаю, грохнем здесь ювелирный магазин или какую квартиру побогаче и тут же махнем в Первопрестольную. В Питере сейчас нехорошо, в Москве вольготней. Пока ехал, наслушался — бастуют, солдаты, комитеты, большевики, меньшевики, матросы… В Москву подадимся. Да, еще сходишь инструмент закажешь, знаешь, какой надо. А про меня молчи!

Насытившись, откинулся от стола, закурил.

— Сентябрь на исходе… Почти два года отмотал. За все теперь поквитаюсь…

Старая Россия умирала тяжело, судорожно цепляясь за проходящее время, не понимая того, что оно для нее уже кончилось. Еще 27 февраля в России было свергнуто царское самодержавие. В стране установилось двоевластие: с одной стороны, существовало Временное правительство, представлявшее диктатуру буржуазии, с другой — Советы, проводившие в жизнь диктатуру рабочих и крестьян, революционно-демократическую диктатуру самых обездоленных масс страны. Это вело Россию к новым классовым битвам за власть, которую неизбежно — и это доказала история — должны были взять большевики. Сразу же после свержения самодержавия ими была поставлена новая задача. 3 марта 1917 года на митинге рабочих и солдат в Петрограде принята резолюция:

«1. Временное правительство не является действительным выразителем народных интересов: недопустимо давать ему власть над восставшей страной хотя бы на время; недопустимо поручать ему созыв Учредительного собрания, которое должно быть созвано в условиях безусловной свободы.

2. Совет рабочих и солдатских депутатов должен немедленно устранить это Временное правительство либеральной буржуазии и объявить себя Временным революционным правительством».

Немедленно не получилось — еще слишком крепки были реакционные силы. Но ликующая толпа встречала на Финляндском вокзале Ленина, слушала его речь, произнесенную с башни броневика; боевой программой партии стали «Апрельские тезисы», в августе — сентябре написана Лениным знаменитая работа «Государство и революция», разрешившая основной вопрос — об отношении социалистической революции к государству. Большевики уже готовы были взять власть.

И вот он приблизился, тот день, — двадцать пятое октября 1917, поднял якорь и вошел в Неву крейсер «Аврора», ощетинившись штыками, шли к Смольному отряды Красной гвардии и революционных балтийцев, готовы к выступлению солдаты в казармах…

А что же старая Россия? Как безнадежно больной, себялюбивый, эгоистичный и неумный человек не хочет верить в близость конца, так и она не хотела верить в неминуемость краха.

Двадцать четвертого октября 1917 года самая распространенная в Москве, да и, наверное, во всей старой России, буржуазная газета «Русское слово», располагавшая информацией о жизни страны и за рубежом, писала на своих страницах:

«Союз русской интеллигенции (сознательных граждан) извещает Москву и Россию о том, что знакомство с его программой и запись в члены производится ежедневно в меблированных комнатах на Сретенке…