Сергей Михеенков - Заградотряд. «Велика Россия – а отступать некуда!»

А тем временем на опушке леса возле Екатериновки, где полег четвертый взвод, старшина Звягин со своими людьми спешным порядком строил некое сооружение, очертания которого, впрочем, уже вырисовывались. В четырехугольную яму были опущены обрезанные по нужному размеру венцы бани, которую разобрали в Екатериновке и привезли на санитарных повозках. Венцы сверху перекрыли. Подвели поперечную опорную балку и посредине подперли ее бревном. Затем накатали еще три ряда бревен и начали сверху засыпать землей. С западной и северо-западной сторон в приземистом срубе проделали узкие амбразуры. А внутри из досок соорудили столы, на которые тут же установили трофейный «МГ», принесенный разведчиками с разъезда, и нештатный ручной пулемет Дегтярева. Дот замаскировали еловым лапником и соломой. Сверху, над полуметровым слоем земли, заложили дерном.

К пулеметам Мотовилов поставил самых лучших пулеметчиков.

Третья пара снарядов разорвалась в середине деревни. Там что-то загорелось.

Пулеметный расчет замер и почти не двигался. Каски перестали перемещаться. Неподвижное пятно лица первого номера буквально окаменело. Неужели что-то заметили и теперь ждут удобного случая, чтобы положить разведку первой же очередью? Петров положил палец на скобу спуска. Скоба была холодной, но вскоре согрелась, и Петров перестал ее чувствовать.

Разведчики выбрались из сухой протоки и двинулись по дну оврага назад.

– Глеб Борисович, а может, снять их? – Петров кивнул в сторону деревни, когда разведчики вернулись и Хаустов подполз к снайперу.

– Не время. Остаешься здесь с Софроном. Дежурить по очереди.

– А винтовка? У него же…

– Он и без оптического прицела хорошо видит и стреляет из своей трехлинейной не хуже вас. Следите, Петров, за оврагом. Он нам может снова понадобиться.

Уже начало заволакивать все вокруг сизой мутью ранних осенних сумерек, когда со стороны Екатериновки послышался шум, и наблюдатели увидели вереницу бойцов, пробиравшихся по натоптанной тропе. Их было пятеро. Впереди шел Хаустов.

– Наступать на Малеево приказано отсюда, – сказал Хаустов, протискиваясь между сосенками к окопу наблюдателей. – Наша задача – снять пулеметчиков. Стрелять придется во время артобстрела, не раньше. Иначе сорвем атаку.

– Когда они начнут артподготовку?

– Взводы подойдут с минуты на минуту, а артиллеристы откроют огонь минут через десять-пятнадцать. Мотовилов уточнит на месте.

– Скоро стемнеет. Как в темноте стрелять?

– А ты тренируй глаз, приучай его к темноте. К рельефу. Мелкие предметы скоро исчезнут, а рельеф еще долго будет различим. Определи точно место целей относительно рельефа.

– Это, Глеб Борисович, уже геометрия.

– Ошибаетесь, Петров, это – философия. А снайпер не должен ошибаться.

Уже стемнело, и Петров с трудом определял мерцающее пятно среди черных веток маскировки. Иногда ему казалось, что немец оставил пулемет и исчез. Но потом бледное пятно снова появлялось в прицеле.

Он расстрелял всю обойму, как только первые снаряды упали в центре деревни, расколов тишину и подав роте команду: пора. Пулемет молчал. И когда они добежали до него, увидели лежавшего рядом с «МГ» пулеметчика. Остальные исчезли, видимо, успели отойти к деревне.

Возле огородов они залегли. Потому что снаряды все еще рвались среди построек, на дороге и возле реки. Наступила тишина. Где-то левее послышался голос ротного:

– Вперед! А-а!.. В гриву-душу!..

– А-а!.. – завыли вокруг те, кто сумел преодолеть страх и наплевать на свою судьбу.

Они вскочили, обгоняя друг друга, ринулись вперед. Ни выстрела, ни взрыва. Топот, хриплое дыхание, кашель. И когда до крайних дворов осталось пробежать метров тридцать-сорок, в упор ударили два пулемета.

Петров сразу упал за кучу картофельной ботвы. На него наступил то ли Коляденков, то ли Софрон и залег рядом. Кто-то, пробежавший дальше, тоже отползал, матерясь и плача. Несколько человек неподвижно лежали в двух-трех шагах правее. Пахло потревоженной сырой землей и кровью. Значит, это лежат убитые, понял Петров.

– Вперед! – рычал Мотовилов.

Ротный ходил по огороду и пинками поднимал залегших. Впрочем, в темноте было не разобрать, живых он поднимает или мертвых. Но вскоре несколько человек встали рядом с ним и действительно пошли вперед.

Петров успел разглядеть, что один пулемет полыхал из бронетранспортера. Вспышки и пожар, полыхавший в деревне, оттеняли фигуру сгорбившегося над турельной установкой пулеметчика. Петров толкнул бойца, который лежал рядом. Это был Софрон.