Джозеф Хеллер - Поправка-22

— В самом деле? — воскликнул он, выслушав объяснения метрдотеля. — И почем же идет нынче египетский хлопок? — Метрдотель сказал ему, и он закупил весь урожай.

Но гораздо больше, чем хлопок, закупленный Мило, испугали Йоссариана гроздья зеленых бананов, которые Мило приобрел на местном рынке, когда они поехали в город, — и правильно, как оказалось, испугали, потому что Мило растолкал его глубокой ночью и сунул ему для пробы полуочищенный банан. Йоссариан придушенно всхлипнул и попытался спрятать под подушку искаженное усталостью лицо.

— Нет, ты попробуй, — требовал Мило, настырно пихая ему в рот зеленый банан.

— Отстань, выродок! — промычал Йоссариан. — Должен же я хоть немного поспать!

— Да ты только попробуй, вкусный он или нет, — приставал Мило. — И не говори Орру, что я дал его тебе бесплатно. Ему-то банан обошелся в два пиастра.

Йоссариан покорно сжевал банан и, сказав, что он вкусный, закрыл глаза, но Мило опять его разбудил и велел быстро одеваться, чтобы немедленно лететь на Пьяносу.

— Тебе и Орру надо загрузить самолет, — объяснил он. — Только будьте осторожны с пауками, когда берете в руки гроздь, — так сказал продавец.

— Послушай, Мило, неужели нельзя подождать с этим до утра? — взмолился Йоссариан. — Должны же мы хоть немного поспать!

— Они дозревают почти мгновенно, — отозвался Мило, — и нам нельзя терять ни минуты. Подумай, как обрадуются наши однополчане, когда получат свежие бананы.

Но однополчане даже не увидели бананов, потому что их можно было выгодно сбыть на рынках Стамбула, а в Бейруте почти даром продавался тмин, который Мило и закупил, избавившись от бананов, чтобы переправить его в Бенгази, где он стоил гораздо дороже, а на Пьяносу они прилетели только через шесть дней, к концу орровского отпуска, с грузом превосходных сицилийских яиц, купленных, по свидетельству Мило, в Каире и проданных от его щедрот столовым синдиката всего лишь по четыре цента за штуку, после чего командиры полков, давно уже ставшие членами синдиката, наказали Мило немедленно снова мчаться в Каир, куда он и полетел за новой партией зеленых бананов, которые потом выгодно продал на турецких рынках, чтобы купить по дешевке бейрутский тмин, пользующийся повышенным спросом в Бенгази. И каждый получил свою долю.

Правда, одному их однополчанину все же удалось увидеть бананы Мило, потому что, созрев, они стали просачиваться обычными путями на итальянский черный рынок, и влиятельный офицер из квартирмейстерского отдела уступил две штуки своему приятелю по студенческому братству Аафрею, который получил краткосрочный отпуск и оказался вместе с Йоссарианом в римской офицерской квартире, когда Нетли привел туда свою любимую шлюху и двух ее сотоварок, пообещав по тридцати долларов каждой из боязни снова потерять возлюбленную, которую он нашел после многотрудных и многонедельных поисков на улицах Рима.

— По тридцати долларов каждой? — неторопливо осведомился Аафрей, похлопав и потыкав с видом привередливого знатока всех трех статных девиц. — Дороговато, на мой взгляд. Тем более что я-то никогда в жизни не платил за это деньги.

— Да не нужно мне от тебя никаких денег, — заверил его Нетли. — Я сам им заплачу. Мне нужно, чтоб вы провели с ними время. Неужели вам трудно меня выручить?

— Старина Аафрей за чужой счет время не проводит, — самодовольно покачав своей чванливой круглой головой, с гордостью провозгласил Аафрей. — Я и сам могу получить все, что хочу, как только захочу. А сейчас у меня просто нет настроения.

— Да ты заплати всем трем и оставь у себя только эту, твою, — предложил Нетли Йоссариан.

— Так ведь она меня со свету сживет, — испугался Нетли, — потому что ей одной придется отрабатывать свои деньги. — Он тревожно посмотрел на возлюбленную, которая отозвалась невнятным бормотанием и сварливым взглядом. — Она говорит, что если б я по-настоящему ее любил, то переспал бы с одной из двух других, чтобы дать ей отдохнуть.

— А я, ребята, могу предложить вам кое-что получше, — хвастливо объявил Аафрей. — Нам надо продержать их здесь до комендантского часа и пригрозить им потом, что мы выгоним их на улицу — прямо в лапы военной полиции, — если они не отдадут нам все свои деньги. Мы даже можем пригрозить им, что выкинем их на улицу в окно.

— Аафрей! — с ужасом воскликнул Нетли.

— Да я ведь хочу тебе помочь, — смиренно сказал Аафрей. Он всегда лез к Нетли со своей помощью, потому что у того был богатый и влиятельный отец, который мог помочь Аафрею после войны. — Тоже мне, цацы, — ворчливо добавил он. — Мы в школе еще и не такое, бывало, творили. Зазвали, например, однажды двух дур старшеклассниц из города к себе в школьный клуб да и пригрозили, что расскажем по телефону их родителям, как они нас всех обслуживают, если они откажутся нас всех обслужить. А когда они попытались кобениться, мы им дали немножко по мордашкам — чтобы знали свое место. Попользовались, вытряхнули у них мелочишку да жевательную резинку, какая нашлась в карманах, и выкинули вон… Да, здорово мы проводили времечко в нашем клубе, — с безмятежной мечтательностью припомнил Аафрей, и его пухлые щеки ностальгически зарумянились. — Мы всех тогда травили, даже друг друга.