Джозеф Хеллер - Поправка-22

Немного успокоившись, полковник Кошкарт заподозрил неладное, а потом его подозрения преобразились в уверенность, и он потерял дар речи. С вытягивающимся лицом наблюдал он, испытывая едкую зависть, за предательским лицедейством подполковника Корна, и ему было почти страшно услышать слова генерала Дридла, который подошел к нему и на всю инструктажную прошептал:

— Это кто такой?

Самые черные предчувствия терзали полковника Кошкарта, когда он отвечал генералу Дридлу, и самая светлая радость осветила его лицо, когда он услышал, как отреагировал на его ответ генерал Дридл. Подполковник Корн этого не слышал, но заранее трепетал от безудержного восторга. Не присвоил ли ему генерал Дридл — прямо здесь, в инструктажной, — звание полковника? Тревожная радость ожидания жгла его, словно сладостная жажда. С витиеватой ловкостью завершив инструктаж, он повернулся, в надежде принять пылкие поздравления, к генералу Дридлу, который уже выходил из инструктажной, ведя за собой свою медсестру и полковника Мудиса. Генерал Дридл даже не оглянулся, и это горько разочаровало подполковника Корна — но всего лишь на мгновение. Он отыскал взглядом застывшего в улыбчивом столбняке полковника Кошкарта и, проворно подскочив к нему, принялся дергать его за рукав.

— Что он обо мне сказал? — горделиво предвкушая блаженный ответ, с нетерпением осведомился подполковник Корн. — Что тебе сказал генерал Дридл?

— Он спросил, кто ты такой.

— Это-то я слышал. Это я слышал. А что он обо мне сказал? Что он сказал?

— Он сказал, что ты тошнотворный тип.

В тот день Йоссариан навеки потерял хладнокровие.

Он потерял хладнокровие при бомбардировке Авиньона, потому что Снегги потерял жизнь, а Снегги потерял жизнь, потому что первым пилотом шел у них тогда Хьюпл, которому было только пятнадцать лет, а вторым — Доббз, причинявший Йоссариану даже больше хлопот, чем Хьюпл, и предложивший ему убить на пару полковника Кошкарта. Йоссариан знал, что Хьюпл неплохой пилот, но он был всего лишь мальчишкой, и Доббз тоже ему не доверял, а поэтому, как только они отбомбились, он вдруг вцепился мертвой хваткой в штурвал, отжал его от себя и бросил машину вниз; это остервенелое, леденящее душу, выматывающее жилы смертельное пикирование, когда самолет с ревом мчался к земле, швырнуло беспомощного Йоссариана вверх так, что он уткнулся головой в колпак, выдрав штекер с проводами от наушников из пружинного гнезда на щитке приборов.

ГОСПОДИ, беззвучно вопил Йоссариан, чувствуя, что все они низвергаются в тартарары. ГОСПОДИГОСПОДИГОСПОДИГОСПОДИ, умоляюще и неслышно вопил Йоссариан, лишенный членораздельной речи и веса, но опомнившийся через несколько секунд Хьюпл отобрал в свою очередь штурвал у Доббза и вывел самолет из безумного пике, подставившись под бушующий, бешеный, беспрерывный, оглушительно грохочущий заградительный огонь, от которого им только что удалось уйти, набрав, по команде Йоссариана, высоту, а теперь снова предстояло уходить. Едва они выровнялись, осколок снаряда прошил плексигласовую кабину насквозь. Йоссариан ощутил на своих щеках остренькое покалывание от плексигласовой крошки. Но крови не было, и он завопил:

— Что происходит? Что происходит? — не слыша в наушниках собственных воплей. Его накрыла мертвая тишина, и, стоя на четвереньках, дрожа от ужаса, словно угодившая в мышеловку мышь, он не дышал и страшился пошевелиться, пока не заметил у себя перед носом блестящий, дрыгающийся на шнуре штекер от собственных наушников и не вставил его в гнездо. — Господи, — пронзительно причитал он, все еще не оправившись от смертельного ужаса и глядя на дымные вспышки разрывов, грохочущих вокруг самолета, — господи!

Воткнув штекер и вынырнув из безмолвия, Йоссариан услышал рыданья Доббза.

— Помогите ему! — всхлипывал Доббз. — Помогите!

— Кому? Кому? — заорал Йоссариан.

— Бомбардиру! Бомбардиру! — прорыдал Доббз. — Он не отвечает! Он не отвечает!

— Я бомбардир! — заорал Йоссариан. — У меня все в порядке! У меня все в порядке!

— Так помоги ему! Помоги ему! — взмолился Доббз.

— Кому? Кому? — заорал Йоссариан.

— Стрелку-радисту! Стрелку-радисту!

— Мне холодно, — чуть слышно жаловался Снегги измученным голосом. — Мне холодно! Помогите!

Йоссариан поспешно нырнул в туннель и пробрался над бомбовым отсеком в хвост, где, лежа в лужице солнечного света, насмерть замерзал израненный Снегги, а рядом с ним лежал без сознания белый, как снег, хвостовой стрелок, впервые посланный в боевой полет.