Максим Северин - Я дрался в Афгане. Фронт без линии фронта

Утром 11 декабря 1979 года прозвучала команда «Подъем!», выбежали с голыми торсами на зарядку. Командир взвода лейтенант прибежал и говорит нашему сержанту: «Что ты, одурел?! Боевая тревога! Ну-ка быстро одеваться, получать оружие и на плацу построение!» Забегаем в казарму, быстро одеваемся и в ружпарк. Хватаем, что кому попадется: кто автомат, кто пулемет, были такие, кто ухватил себе пистолет, мы толком еще не понимали, что происходит. Построились, лейтенант прошел вдоль строя и спросил, у кого пистолеты. Кто был с пистолетом, получил гранатомет, стоявший рядом назначался подносчиком гранат.

Затем мы получили цинки с патронами, гранаты, рюкзаки были свои. Погрузились на машины и поехали на аэродром. Выгрузились, сидим, ждем, а вокруг такой грохот стоит: вертолеты, самолеты — все с запущенными двигателями. Поступила команда «Отбой!». Вернулись в часть, вновь вышли на построение. Заместитель командира полка по строевой части майор Карпушин встал перед строем и сказал: «Вот, ребята, такая ситуация: вы присягу не приняли, а уже боевая тревога, такого еще у нас не было. Значит, будем принимать присягу». Вышел солдат и перед строем прочитал текст присяги, а мы лишь в нужных местах хором произносили: «Клянемся!» После того как все приняли присягу, мы расписались в документах. Потом была команда отправляться в столовую, а после отдыхать. Спали в одежде, а вечером опять тревога, распределились по машинам, поехали на аэродром. Загрузились в вертолеты, причем личный состав сел в вертолеты Ми-8, а машины загрузили в Ми-6. Взлетели. Я не помню, как точно пролегал маршрут, помню посадку у туркменского города Мары, затем перелетели еще куда-то и заночевали в спортзале школы. Помню поселок Черная Змея, в нем мы тоже садились, и потом мы приземлились где-то под Кушкой. Мы сели на площадке между сопками, на этом же месте и разбили свой палаточный лагерь. Мы пробыли там дней пять, почти сразу появились вши. Чтобы от них избавиться, мы сходили в баню. С 11 декабря и до самого Нового года мы летали вдоль границы с Афганистаном.

30 декабря вернулись мы в Чирчик. Новый год нужно было как-то отметить, и мы достали у летчиков спирта, узбеки сбегали в магазин, где купили конфет, печенья и несколько бутылок вина. Мы накрыли на стол, для встречи Нового года было все подготовлено. Я решил припасти спиртного на утро и выкопал под ножкой стола в песке ямочку, положил туда бутылку вина, сверху фанерку и поставил на нее ножку стола. Неожиданно к нам в палатку зашли комбат и замполит, они приказали нам достать все спиртное. Мы стали было оправдываться, но, раздражаясь и повышая голос, замполит сказал, что если не отдадим добровольно, то они устроят обыск. Нам пришлось отдать все свои спиртные припасы командирам. Увидев, сколько у нас алкоголя, комбат не удержался и выпалил: «А если вдруг боевая тревога, с кем мы воевать поедем?»

Мы не понимали, куда и зачем мы должны были отправляться воевать, но, когда офицеры ушли, настроение было мрачным. В голову лезли всякие нехорошие мысли: «Воевать? Где? С кем? А может, так они пошутили?» Я достал из-под стола припрятанную бутылку, но пить никто уже не хотел, и я разбил ее о камень. Вскоре все легли спать. А в пять часов утра прозвучал сигнал боевой тревоги. Мы очень быстро собрались, погрузились в «вертушки» и полетели в неведомом нам направлении. Мы летели и смотрели вниз, а там шли колонны наших войск, танки, машины. Вдруг к нам вышел летчик и сказал, что мы пересекли границу с Афганистаном. Теперь всем все стало понятно. Так я и попал в Афган. Это произошло 1 января 1980 года, эту дату невозможно забыть.

Прилетели в афганский город Шинданд уже под вечер. Приземлились, разбили палатки, переночевали. Утром подъем, растопили свою полевую кухню, позавтракали. А потом снова по вертолетам и полетели дальше, теперь уже в Кандагар. Выгрузились, установили палатки в поле вокруг аэродрома, комбат отдал приказ рыть окопы вокруг аэродрома. Так началась наша служба в Афганистане, вместе с ней началось и множество проблем. Вода была первой из этих проблем: мы попросту не знали, где ее искать. Потом наши офицеры стали договариваться с афганскими военными, которые привозили по бочке в день, но и этого было крайне мало. Целый месяц мы питались в основном сухим пайком.

Ночами было около нуля, наутро лужи покрывались коркой льда. Кандагар — город небольшой, его улицы покрыты асфальтом, дома двухэтажные. Женщины и девушки ходили в парандже. Первый раз я увидел афганскую девушку с открытым лицом только через некоторое время в Кабуле, она была водителем городского троллейбуса. Тогда я для себя отметил: а афганки симпатичные, раньше-то я их лиц не видел, вот и показалась мне тогда, что она была красавица.