Антон Кротков - Воздушный штрафбат

Наблюдая с земли в бинокль, как крошечный самолет неистовствует в прозрачной недосягаемой высоте, Главный инспектор ВВС удивленно обернулся на командира полка:

— Разве на самолеты этого типа есть приказ устанавливать кислородное оборудование?

Командир полка замялся, не зная, что ответить. Он опасался признаваться высокому столичному начальству, что выбранный им для демонстрационного полета летчик вопреки всем инструкциям и наставлениям полез без кислородной маски крутить воздушную акробатику на высоту семь километров — туда, где обычный человек и без перегрузок быстро потеряет сознание.

— Да не робей ты! — не дождавшись ответа командира части, довольно пробасил инспектор. — Победителей не судят… Объяви своему инженеру благодарность за экспериментальную установку на данный тип самолета кислородного оборудования.

Московскому гостю и в голову не могло прийти, что выполнивший без паузы на запредельной высоте сорок фигур подряд пилот выдержал такое нечеловеческое испытание, вдыхая сильно разряженный воздух…

Накануне важного полета Борис отлично выспался и пребывал в самом подходящем настроении. При выполнении вертикального пилотажа перед его глазами вращалась вся Вселенная: земля, горизонт, небо, снова земля — то исчезали, то появлялись вновь. В его власти было заставить их меняться местами в любом порядке. Иногда от сильного давления у летчика темнело в глазах. Бывали моменты невесомости, когда Борис словно растворялся в воздухе, переставал чувствовать собственное тело, повисая на привязных ремнях. Вращающаяся вселенная будто застывала. Но вот мягкое движение ручкой — и Борис летит головой вниз с многокилометровой горы, не чувствуя под собой сиденья…

Открутив программу на 7000 метрах, Нефедов опустился «этажом ниже» и занялся воздушным цирком на 5000 метрах. Затем он спикировал с высоты к самой земле и, будто заигрывая с нею, чуть не задевая ее крылом самолета в двойных и учетверенных переворотах, начал резвиться, словно стриж в хорошую погоду. А ведь Борису был отдан строгий приказ: не снижаться ниже пятисот метров.

Выполняя эластично-мягкие замедленные перевороты на такой высоте, Нефедов сильно рисковал. Теряя подъемную силу во время замедленной бочки, самолет обычно начинал проваливаться, а мотор в перевернутом положении оказывался на «голодном пайке», получая меньше топлива, и норовил заглохнуть. Фокус заключался в том, чтобы не воткнуться в землю, а особый смак такому «балансированию над пропастью» придавало то, что можно было после посадки угодить под суд.

В заключение программы Борис свечой ввинтил свой истребитель ввысь, перевернул его, выполнил петлю и, оглушая зрителей ревом своего мотора, пошел в пяти метрах над землей поперек аэродрома.

Неожиданно над самой травой самолет попал в полосу поднимающегося от нагретой солнцем земли теплого воздуха, мотор натужно взревел, машину резко бросило в сторону. Нос истребителя неожиданно задрался вверх. Самолет начал заваливаться на крыло. Еще чуть-чуть — и он сомнется, словно картонный, при столкновении с землей и исчезнет в облаке пыли.

Другой пилот в такой ситуации наверняка растерялся бы, начал суетиться и через пару секунд оказался бы погребенным под обломками собственной машины. Зато Нефедов даже в обстановке, когда счет шел на доли секунды, не утратил хладнокровия. Он мгновенно парировал начавшееся гибельное вращение машины ручкой, а педалями постарался удержать носовую часть самолета в поднятом положении. Необходимо было любой ценой сохранить спасительный угол атаки, не лишив крылья подъемной силы. Борис начал одной рукой аккуратно забирать ручку управления на себя, одновременно другой рукой плавно прибавляя газу, чтобы не дать мотору заглохнуть. Постепенно контроль над машиной удалось восстановить и уйти подальше от опасной земли…

Наблюдавшие за полетом высшие чины Красной армии так и не поняли, что, стремясь произвести на важную публику максимальное впечатление, летчик чуть не разбился на их глазах. Высокопоставленные зрители были уверены, что опасный трюк с зависанием у самой земли был специально задуман и хорошо отрепетирован молодым асом. Даже авиационное начальство на время словно забыло о своих запретах строевым летчикам заниматься отработкой высшего пилотажа. Для России всегда являлось обычной практикой выпускать какой-то драконовский закон и одновременно закрывать глаза на тех, кто его успешно нарушает в угоду властям, — победителей у нас не судят.