Алексей Котенев - Грозовой август

При свете луны Иволгин увидел обвалившуюся траншею, что вела к доту. Дымился заваленный блиндаж, рядом валялись разбитые ящики с патронами. Около них лежал, широко разбросав руки, убитый японец в кителе, на погонах его чуть поблескивала одна звездочка — офицер. Подле опрокинутых плетеных корзин из-под снарядов лежали трупы четырех солдат в окровавленных рубахах, в обмотках и легких тапочках.

Выше и ниже по склону прогремели гранатные взрывы. Иволгин понял — надо скорее связаться с другими штурмовыми группами, но он не предусмотрел этого заранее. Теперь оставалось одно — немедленно скатиться вниз. Он дал команду, пересчитали людей, двинулись, но тут же они напоролись на завесу заградительного огня. Пулемет бил с той стороны, куда ушел взвод Драгунского. Более часа автоматчики лежали, прижавшись к скале. Лежали, пока не пришел на выручку Драгунский.

Иволгин ощущал досаду и недовольство собой, хотя его группе удалось блокировать два дота и дзот. Но ведь он второпях не предусмотрел взаимодействия с соседями. Хорошо еще, что Драгунский блокировал огневую точку, которая преграждала отход.

В ночном бою Валерий был ранен и вернулся с перевязанной рукой.

— Имей в виду, из-за тебя, чертушка, ранение принял, — слабо улыбнулся он Иволгину, поправляя загрязнившийся бинт.

— Давай, давай громи, — угрюмо ответил тот.

Военные действия на Востоке развивались с поразительной быстротой. Войска 1-го Дальневосточного фронта, действовавшие со стороны Приморья, после упорных боев штурмом овладели сильно укрепленными узлами сопротивления у Пограничной и Санчагоу и продвинулись за сутки на тридцать километров.

Неожиданностью второго дня войны были события на Забайкальском фронте. Обойдя мощные укрепления Халун-Аршана и Хайлара, подвижные части продвинулись за день на сто семьдесят километров и врезались в труднопроходимые дебри Большого Хингана.

Сто семьдесят километров за день!

На карте Державина их путь обозначен красными стремительными стрелами. Глядит на них генерал, и все мысли его направлены к одному: чтобы войска не остановились, чтобы красные стрелы продвигались дальше, достигли бы перевалов Большого Хингана раньше, чем дотянутся туда синие стрелы генерала Ямады.

Державин только что вернулся из 124-й стрелковой дивизии, находившейся во втором эшелоне — в резерве командующего армией. Сегодня на рассвете под прикрытием утреннего тумана она переправилась через Халхин-Гол и ударила по Халун-Аршанскому укрепленному району. Загрохотали тяжелые орудия у Хайдагая, пылью и дымом заволокло зеленые холмы Джари-Ура-Ула. Дым все выше поднимался в небо. Скрылось вынырнувшее из-за горы солнце, исчезли в дыму сопки. Удар был нанесен не на узком участке, а по всей полосе сорокакилометрового фронта, вдоль которой протянулись узлы сопротивления укрепленного района.

Едва начал стихать артиллерийский грохот, как заскрежетали «катюши». Огненные трассы пронизывали густую пелену дыма, нависшую над укреплениями. Поднялись в небо столбы вздыбленной земли, взлетали камни, бревна, куски бетона.

Державин видел в бинокль, как поднялась пехота, поддерживаемая орудиями прямой наводки. Бойцы бросали на остатки проволочных заграждений шинели, плащ-палатки, шаг за шагом продвигались вперед. Японцы начали отходить.

Командир дивизии был уверен, что японцы отходят потому, что не выдержали огня его артиллерии. Но он, Державин, хорошо угадывал истинную причину отхода: старая лиса Усироку Дзюн — командующий 3-м фронтом Квантунской армии — не мог удерживать свои насиженные халун-аршанские норы сотому, что над ними с севера навис наш 94-й корпус, а с юга хлынула танковая армия, продвинувшись за день в глубь гор на сто семьдесят километров!

Таким образом, необычный план операции — начать наступление без артиллерийской подготовки, а танковую армию и танковые бригады корпусов, которые обычно вводятся в прорыв, выдвинуть в первый эшелон — дал на главном направлении удивительный эффект: вдвое возросли предполагаемые первоначально темпы наступления! С одной стороны, это хорошо: войска быстро приближаются к перевалам. Но с другой стороны — беда: танкисты оторвались от баз снабжения, от своих тылов. Вот-вот наступление застопорится. Куда пойдешь без горючего?

«Вся надежда на сильные, самостоятельно действующие подвижные отряды», — думал Державин, вспоминая недавний разговор у маршала Малиновского. Он расстегнул ворот гимнастерки, влажной от пота, подошел к окну. Из степи тянуло сухим зноем, горьковатой, припаленной солнцем травой. Монгольский городок Тамцак-Булак, где расположился штаб фронта, как будто плавился от жары. Разбросанные вокруг снежно-белые юрты, казалось, вот-вот начнут таять под палящим солнцем. Штаб фронта перебрался сюда из Чойбалсана и уже приготовился к новому броску за Хинганский хребет.