Юрий Левин: Золотой крест

«Какая тут тишь, — пронеслась первая мысль. — И не подумаешь, что идет война. А как там наши? Наверное, многие уже выбыли? Проклятый Гитлер. И когда он успел наготовить столько самолетов? Было бы их побольше у нас. Хотя бы еще столько, сколько имеем. Мы бы им показали».

Уборщица, протирая полы в палате, открыла дверь в коридор. Оттуда послышалось радио. Передавали очередную сводку Совинформбюро. Кузнецов прислушался. Назвали однополчанина командира экипажа, который за один день сбил два «юнкерса».

— Ну и молодец! — восхищался Александр Кузнецов, хлопая над головой в ладоши. — Вот это работа! Так с ними и надо расправляться. По всем законам советской авиации!

— Чему так радуетесь, молодой человек? — входя в палату и увидев сияющее лицо пациента, спросила вчерашняя знакомая женщина — врач. — Вам сейчас волноваться вредно.

— И как же не волноваться, доктор? Мой дружок сбил два «юнкерса».

— Ну и хорошо. Пожелаем ему счастья и новых удач.

Врач присела на кровать подле Кузнецова, отвернула обшлаг гимнастерки на левой руке, чтобы видеть циферблат часов, и взяла раненого за руку.

— Пульс хороший, — заключила хирург. — А как самочувствие? Говорите правду.

— Тоже хорошее.

— Свое решение не изменили?

— Не изменил и не думаю.

— Тогда будем делать операцию. Только скажите, каково ваше желание: усыпляться или нет?

— Без всяких усыплений.

— Уговоримся так: на врачей потом не обижаться.

Операция длилась более часа. Кузнецов чувствовал дьявольскую боль, но обязательство — вести себя, как положено, — нарушать нельзя. И он терпел, закусив губы, обливаясь потом.

Врач-хирург не появлялась в палате больше двух суток. По временам лишь подходила усталая сестра, измерив температуру, прослушивала пульс и назойливо спрашивала:

— Как самочувствие?

— Хорошее, — отвечал больной и тут же пытался узнать, что нового на фронте.

На третьи, сутки пришла хирург, мягко улыбаясь, осторожно спросила:

— Как ваша рана, молодой человек?

— А откуда мне знать? — сердито бросил Кузнецов. — Ее не смотрел ни один человек.

— Этого и не требовалось. Всему свое время...

Стянув одеяло с больной ноги, врач предложила:

— Попробуйте пошевелить пальцами.

«А вдруг не получится?» — быстро мелькнула мысль у летчика. И уже вслух он спросил:

— А рану я не разбережу?

— Не бойтесь.

Кузнецов осторожно пошевелил всеми пальцами сразу, потом большой из них выгнул круто кверху, а остальные — вниз, потом уже смелее проделал то же самое еще раз, удивленно посмотрел на врача и увидел, как в ее глазах заиграли искры. Она погладила летчика по курчавой голове и сказала:

— Вы с ногой, молодой человек.

— Спасибо вам, доктор, — поблагодарил врача офицер. — Вы для меня теперь как родная мать.

Накануне нового года младший лейтенант Александр Кузнецов получил назначение в новый полк, стоявший в Мокино, под Москвой. К одной радости — будет летать! — прибавилась вторая. За бои в первые дни войны летчику вручили орден Красного Знамени.

Полк, куда попал Александр Кузнецов, прикрывал воздушные подступы к столице. Авиаторы посменно круглые сутки патрулировали в окрестностях Москвы. В эти же дни офицера повысили в звании.

В феврале 1942 года летчика-истребителя комсомольца Александра Кузнецова приняли в кандидаты партии. В заявлении на имя секретаря полкового партийного бюро он писал:

«Я хочу стать членом великой ленинской партии. Высокое звание постараюсь оправдать в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Уверен, что, став членом партии, я буду зорче видеть врага, крепче держать в руках штурвал самолета, смелее уничтожать гитлеровских воздушных пиратов».

А война оставалась войной. В полк поступил приказ — вылететь в район Калуги. Одетый в летный костюм, в широких полосатых унтах, Кузнецов казался почти квадратным. Он сел в самолет и ждал последнего сигнала. На летном поле появился комиссар дивизии и басовито крикнул:

— Желаю удачи, Александр Васильевич. Вечером будем вручать партийный документ.

Патрулируя над Калугой в паре со старшим лейтенантом Коноваловым, летчик в зеркало увидел два самолета «МЕ-110». С другой стороны показалась пара «ME-109» и враз отсекла самолет Коновалова.

Кузнецов завязал бой с двумя «мессершмиттами». Сделав крутой поворот направо, он атаковал задний самолет, но безуспешно. Ничего не дал и второй заход. Тогда летчик прибавил обороты двигателя и, выйдя на боевой курс, напал на фашистскую машину с хвоста. От метких выстрелов из всех четырех пулеметов она по частям рассыпалась в воздухе.