Юрий Левин - Золотой крест

К счастью, вторая бомба упала неподалеку, проломила бок туннеля и образовала узкую брешь. Первым через нее выбрался во двор тот украинец, который на перерыве завел разговор про союзников. Он на бегу схватил попавшийся под руки лом, прыгнул в котлован, откуда дверь вела в подземелье, разворотил запертый на замок засов и выпустил узников. Самолеты по-прежнему летали над городом, а люди, забыв о страхе, принялись качать спасителя.

В тот день в лагере (а он находился близ завода) бомбовыми ударами разрушило несколько бараков, широко разбросав саманные стены и деревянные стропила. Охрана попряталась. И многие из пленных, что отдыхали после ночной смены, воспользовались удобным случаем и убежали.

Аркадий Ворожцов и его друг и наставник Павел Бурда радовались и горевали после бомбежки. Радовались тому, что счастливчики оказались на воле, что фашистам нанесен новый чувствительный урон, а победа над врагом приблизилась еще на один шаг. Горевали из-за того, что им не представилась возможность для побега.

— Но ведь, надо думать, сегодняшняя бомбежка не последняя, — успокаивая себя и товарища, говорил Бурда. — Согласен со мной?

— С тобой, Павел Семенович, я согласен всегда. Только ждать-то надоело.

Назавтра вечером, сидя во дворе на скамейке, Бурда шепнул Ворожцову:

— Сегодня беремся за новое дело...

— За какое? — заинтересовался Аркадий.

— Хотим сделать подкоп из барака под стену двора. Дело надежное, но рискованное. Ты готов нас поддержать?

— Готов, Павел Семенович. Только чем копать-то?

— Подручными средствами, — ухмыльнулся Бурда.

Ночью Ворожцов и двое комсомольцев спустились в барачное подполье, переоделись в специально приготовленные костюмы и железными мисками принялись рыть проход для побега. Требовалось проложить туннель длиною не больше двенадцати метров.

Первая ночь принесла большое удовлетворение. Пройдено больше метра. В лагерных условиях такую проходку можно назвать скоростной. Если продвигаться такими темпами, потребуется одна декада. Разве это срок в сравнении с тем, сколько длится каторга!

Но дальше так не пошло. Проход рылся малогабаритный. Земли же набралась целая гора. Чтобы выгрести ее из туннеля и перетаскать ведром в другой конец подполья, уходило много времени. Однако люди шли к цели упорно, настойчиво.

Бурда, имея в активе немалую группу пленных, ежедневно наряжал на подкоп самых проверенных, самых надежных.

Работы велись около месяца. Туннель пролег до самой лагерной стены. Еще пройти пару метров, и — все готово. Но беда подкараулила подпольщиков. Ночью в разгар работы туннель обвалился у самой стены. Это насторожило охранника. Он втихомолку оповестил начальников. Пленных, которые трудились в роковую ночь, поймали и повесили во дворе лагеря перед строем заключенных. Костлявые, посиневшие трупы почти двое суток качались на ветру, чтобы устрашить тех, кто лелеял мечту о побеге.

А советские войска все стремительнее и почти безостановочно наступали на врага, сокрушая, взламывая, утюжа танками его укрепления. Все яснее, отчетливее виделся конец войны. Фашистам уже не хватало боевой техники и вооружения. Каторжников лагеря стали наряжать на завод, изготовлявший различные детали для танков.

— Это хорошо, — заключил Павел Бурда. — Будем вредить и здесь.

Аркадий Ворожцов и его напарник встали у огромного, начищенного до блеска, станка. Он подавал раскаленные тупоносые болванки на гидравлический пресс, грузно вросший в цементный пол.

— Вы делайте так, — посоветовал Бурда Ворожцову, — чтобы со станка на пресс попадали болванки, которые не раскалились до нормы. Они сломают поршень. Выйдет из строя гидравлический пресс, и остановится весь процесс.

Совет оказался дельным.

С утра Ворожцов и его товарищ взялись за дело с особым усердием. Мастеру-надсмотрщику это понравилось. А когда он вышел из цеха, станочники подали непрокаленную болванку. Сломанный пресс задержал обработку деталей почти до конца смены.

Назавтра то же самое повторилось в начале смены. Русскому станочнику, занятому на прессе, пригрозили расстрелом. За пленного заступились Ворожцов и сам мастер. Они отнесли вину за счет слабосильности печи и недоброкачественного угля.

Впоследствии гидравлический пресс и другие станки военнопленными выводились из строя многократно. Гитлеровские администраторы всякий раз пытались найти виновных. Но среди советских людей существовало прочное братство, сцементированное умелым партийным работником Павлом Бурдой. Они не выдавали друг друга.